Новгородский погром

Однако мы пока отложим летопись в сторону, чтобы посмотреть, как описывают драматические события 440-летней давности наши современники и современники Ивана Грозного. Уверяю вас, это очень интересные наблюдения…

«2 января 1570 года передовой полк опричников подступил к Новгороду, — так начинает свой рассказ историк Владимир Кобрин в книге «Иван Грозный». — До подхода основных сил опричники этого полка опечатали казну в монастырях, церквах и домах богатых людей, арестовали многих духовных лиц и купцов. Вечером 6 января к городу подошел сам царь и остановился возле Новгорода. Через день, на воскресенье 8 января, был назначен его торжественный въезд в город».

Царь с опричниками

Для разнообразия продолжим рассказ фрагментом от другого автора. Руслан Скрынников в книге с таким же названием пишет:
«8 января 1570 г. царь с опричным войском прибыл в древний город. На Волховском мосту его встречало духовенство с крестами и иконами. Но торжество было испорчено с самого начала. Государь назвал местного архиепископа изменником и отказался принять от него благословение. Однако, будучи человеком благочестивым, Иван не пожелал пропустить службу. Церковники должны были служить обедню, невзирая на общее замешательство. После службы Пимен повел гостей в палаты «хлеба ясти».
Но это наши современники. Они могут невольно беллетризовать текст, признавая некоторые детали второстепенными. А вот как описывает новгородские события митрополит Макарий в «Истории русской церкви»: «Всех священников и диаконов новгородских церквей заключили в оковы и ежедневно с утра до вечера секли на площади, требуя с каждого по двадцати рублей пени. Архиепископ Пимен, которого Иоанн называл главным изменником и виновником казней, постигших Новгород, подвергся крайнему поруганию: с него сняли святительские одежды и сначала отдали его под крепкую стражу, назначив для прокормления его только по две деньги на день, а потом в худой одежде посадили его на белую кобылу и привязали к ней ногами, вручили ему бубны и волынку и, как шута, возили по улицам города. В таком же виде отправлен был несчастный в Александровскую слободу; через несколько месяцев его лишили сана и заточили в Веневский монастырь, где он вскоре и скончался».
Можно взять и иных российских авторов, но, поверьте, рассказы будут приблизительно одинаковые. Не мудрено: круг источников не так уж велик. И в основном это — мемуары иностранцев, так или иначе находившихся в те годы в окружении русского царя. Следует учесть, что это были наемники. Рано или поздно они оставили русскую службу и дружно принялись писать мемуары.

Свидетельствуют иноземцы

Заглянем в текст современника Ивана Грозного. Вступив в Новгородскую область, он посылал из лагеря вперед тысячу и более всадников с приказанием перебить всех воинов этой области, а других он точно так же отправлял в город с поручением грабить, — сообщает Альберт Шлихтинг. — Сам он держался в лагере в миле от города, делая по временам набеги на город с целью избиения людей и терзания их удивительными муками, именно одних он рассекал, других прокалывал копьем, пронзал стрелами.
Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимался тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, «усталый, но не насыщенный», возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без разбора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину. Тиран не пропускал ни одного рода жестокости при умерщвлении людей, и в городе Новгороде он убил после предания удивительным терзаниям и мукам 2770 из более знатных и богатых, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления. В Новгородской области было приблизительно 170 монастырей, все их он ограбил и опустошил, а всех монахов и священников в них перебил.
Что и говорить, рассказ яркий. Но любопытен комментарий к нему, приведенный советским историком Робертом Виппером еще в 40-е годы прошлого века: «Когда в 1570 г. папа Пий V задумал отправить в Москву своего польского нунция, Портико, для ведения переговоров о примирении Москвы с Польшей, Сигизмунд II Август, который боялся, как бы не завязалась между Москвой и папской курией дружба, вредная для интересов Польши, поручил беглецу из Москвы Шлихтингу написать обличительный трактат о злодействах «московского тирана». Документ этот король передал нунцию для доклада в Ватикане, где он произвел сильное впечатление. В результате Портико получил от папы следующую инструкцию: «Мы ознакомились с тем, что вы сообщали нам о московском государе; не хлопочите более и прекратите сборы. Если бы сам король польский стал теперь одобрять нашу поездку в Москву и содействовать ей, даже и в этом случае мы не хотим вступать в общение с такими варварами и дикарями».
Что у Шлихтинга множество грубых преувеличений и прямых выдумок, можно судить из следующего обстоятельства: когда известный географ и публицист Гваньини воспроизвел в своем «Описании всех стран Московии» рассказы Шлихтинга, хотя и в весьма смягченном виде, он все-таки подвергся резкой критике своего соотечественника, итальянского купца Тедальди: «О тех фактах, что написал против Московита и поныне еще живущий веронец Гваньини, он, Тедальди, во время пребывания своего в Московии ничего не видел и не слышал, что им своевременно и было поставлено на вид названному писателю».
Не менее выразительна картина царских жестокостей, приведенная в немецкой листовке 1571 года, именуемой в обиходе «Истинно правдивым сказанием»: За неделю до начала поста он (Иван Грозный. — Г.Р.) внезапно напал на Новгород и учинил большую беду грабежом и убийствами. Не было ни одного дома, где бы они не переломали и не разбили ворота, двери и окна. Это были постыдные и жалкие деяния. Стрельцы принуждали к блуду благородных и честных женщин и девиц и насиловали их позорным образом. Потом они взяли примерно несколько сотен женщин и девиц, раздели их донага и привели их на приготовленное место, выстланное досками. И их ставили по 50 человек на это место совсем обнаженными. И когда великий князь ходил туда, он их спрашивал, что они сделали. И так эта аудиенция продолжалась, пока они не замерзали. Потом тех людей для потехи и удовольствия бросали в воду, которая еще не совсем замерзла, и топили их. Потом они захватили несколько тысяч пленников, связав мужчин и женщин вместе за руки и привязав детишек на грудь матерям, бросали их всех вместе скопом в огромную реку, под названием Волга, которая там имеет глубину 8 фаденов (старая русская мера длины, равная размаху рук взрослого человека, то есть здесь: примерно 14—15 метров. — Г.Р.). Из-за этого река от дна до верху была совсем заполнена, течение реки задержалось и пришлось заталкивать мертвые тела под лед, чтобы течение унесло их прочь. Потом они подвесили за руки несколько сотен благородных людей и начальников города и одежду на теле у них зажигали огнем, чтобы она жалким образом горела на них. К тому же крепко привязывали каждого из тех за локти или за бедра позади саней и быстро тащили по городу, и когда они сворачивали за угол, из-за того, что их тащили так быстро, у одного ломалось бедро, у другого рука. Все это они творили примерно полдня, после чего бросили их всех в воду и утопили. После того как он ограбил весь город и самых благородных взял под стражу и убил, он таким же образом посетил и монастыри и полностью их ограбил. Также почти три сотни монахов привязали спиной к саням и гонялись с ними вокруг. Потом они оставили их лежать на всю длинную ночь в эту холодную зиму и с наступлением следующего утра оглушали дубинами по голове и бросали в воду.
Генрих Штаден в конце 70-х годов того же ХVI века обнародовал знаменитые «Записки о Московии», которые содержали описание ужасов расправы царя над новгородцами и планы завоевания России. Эти записки предназначались в качестве возможного руководства к действию для австрийского императора Рудольфа и шведского короля Юхана. Насколько они объективны, историки спорят по сей день, но эти свидетельства современника существуют, и мы не должны их игнорировать:
Великий князь расположился в трех верстах пути от Новгорода. В город он послал разведчиком воеводу со своими людьми. В городе прошел слух, что великий князь пошел в Лифляндию. А между тем он вошел в Великий Новгород, во двор к епископу, и отобрал у него все его имущество. Были сняты также самые большие колокола, а из церквей забрано все, что ему полюбилось. Так-то пощадил великий князь этот город!
Каждый день он поднимался и переезжал в другой монастырь, где давал простор своему озорству. Он приказывал истязать и монахов, и многие из них были убиты. Таких монастырей внутри и вне города было до 300, и ни один из них не был пощажен. Потом начали грабить город. По утрам, когда великий князь подъезжал из лагеря к городу, ему навстречу выезжал начальник города, и великий князь узнавал таким образом, что происходило в городе за ночь. Целых шесть недель без перерыва длились ужас и несчастье в этом городе! Все лавки и палатки, в которых можно было найти деньги или товар, были опечатаны. Великий князь неизменно каждый день лично бывал в застенке.
Ни в городе, ни в монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжигалось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали. Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне. Были снесены все высокие постройки; было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна. Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек. Некоторые из земских переодевались опричниками и причиняли великий вред и озорство; таких выслеживали и убивали. Великий князь отправился затем дальше во Псков и там начал действовать так же.

Кто за кем повторял

Описаний новгородских казней много. Принадлежат они в основном перу иностранных авторов (Шлихтинг, Штаден, Таубе и Крузе и др.). Все выполнены по политическому заказу западноевропейских монархов. То есть авторы были призваны показать общественности именно жестокость русского царя. Например, «Послание к Готхарду Кеттлеру, герцогу Курляндскому и Семигальскому» (1572), написанное Таубе и Крузе, имело выразительный подзаголовок: «Великого князя Московского неслыханная тирания…». Записки Шлихтинга назывались так: «Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича». О Штадене уже сказано выше.
Странно только, что шведский посол Пауль Юстен, прибывший в Великий Новгород 14 сентября 1569 года и находившийся там до конца января 1570 года, вообще ни слова о казнях и грабежах в городе не пишет. Хотя очень подробно рассказывает, как плохо с ним обращались новгородцы, как немилосерден был Иван Грозный, когда согласился-таки принять посольство. Юстен пишет об ужасах чумы, которая свирепствовала по всей России. И совершенно не замечает глобального террора, захватившего Новгород.
Загадочно и то, что Новгородская третья летопись практически полностью повторяет сказания иностранцев о новгородском погроме. Можно было бы предположить, что, наоборот, — иностранцы цитируют и дополняют летопись. Однако они (Шлихтинг, Штаден и др.) попросту не имели доступа к летописи, которая составлялась в конце ХVII века. Скорее можно предположить, что в летопись были включены фрагменты иностранных мемуаров, ходивших по России.
Но об этом в следующий раз…

 

 Геннадий РЯВКИН