Собиратели паззлов

Зимой 2005 года в Клопском монастыре под Великим Новгородом после долгого перерыва возобновились исследовательские работы. На место — для проведения обмерных работ на комплексе выехала архитектор-реставратор Новгородского научно-реставрационного управления (ННРУ) Нинель Кузьминой вместе с группой коллег. Если Троицкий собор сохранил свои основные формы хоть и в перестроенном виде, то Никольская церковь с трапезной была в руинах.

На долю монастыря выпали тяжелые испытания во время Великой Отечественной войны. Особенно церкви с трапезной, которая в ходе артобстрелов лишилась купола, кровли, получила пробоины в сводах и потеряла целые участки стен. В 1960-е годы рухнул свод над трапезной палатой, а в 1983 году в придачу и западная стена. Так что задача, стоявшая перед реставраторами — восстановить храм, — была глобальной по своим масштабам.
В 1960-е годы коллега Нинель Николаевны Леонид Красноречьев предпринял попытку графической реконструкции церкви с трапезной в формах XVI века, но в ней, как следует из каталога «Архитектурное наследие Великого Новгорода и Новгородской области», оказался «ряд гипотетических моментов». Иными словами, Леониду Красноречьеву не удалось доказать, что храм выглядел именно так, как он считал. А значит, Нинель Кузьминой вместе с её бригадой пришлось начинать восстановление практически с нуля.
Вообще, точная дата возведения Никольской церкви с трапезной неизвестна. Впервые храм упоминается в писцовой книге 1581—1582 годов. В монастырских описях он датируется либо эпохой Ивана Грозного, либо 1630-ми годами. Исследователи же полагают, что памятник был возведён в 1530—1570 годы, и реставраторам, разумеется, очень хотелось восстановить памятник в первоначальных формах XVI века.
Однако самое раннее изображение церкви было найдено лишь на рисунке из альбома австрийского придворного советника и дипломата Августина Мейерберга, который посещал Новгород в 1660 годы и, проплывая мимо монастыря по Волхову, счёл нужным нарисовать этот комплекс. Изображению не стоило доверять: Мейерберг явно не был педантом в своих художествах. Спустя века для проверки Нинель Кузьмина на моторной лодке повторила путь иностранца по главной новгородской реке и обнаружила несоответствие его рисунка реальности. Сохранившиеся постройки монастыря на самом деле расположены несколько иначе. Мейерберг, видимо, не задавался целью копировать и нарисовал монастырь так, как он ему запомнился.
Реставраторам удалось разглядеть на южной стене диаконника главного храма Клопского монастыря — Троицкого собора — изображение всего комплекса, но, к сожалению, это изображение датировали началом XVIII века. Ещё одним источником визуальной информации о церкви стала обнаруженная историками гравюра XIX века. В общем, хотя и в разной степени, но всё-таки источники давали очень приблизительную информацию. Так, Мейерберг нарисовал восьмискатное покрытие храма. На рисунке на стене Троицкого собора оно уже четырёхскатное. А на гравюре церковь вообще изображена ярусной.

Монастырь жил, развивался, богател и потихоньку перестраивался под нужды его обитателей уже на раннем этапе. Первый известный по летописям период перестроек датируется 1630-ми годами и был он связан с разрушениями при захвате монастыря шведами в 1611 году. Что же именно сделали «перестройщики», доподлинно не известно.
— Для того чтобы подтвердить или опровергнуть собранные в архивах данные, существуют натурные исследования памятника, — рассказывает Нинель КУЗЬМИНА. — Мы самым тщательным образом изучаем памятник. Находим дополнительные зацепки, которые помогут установить, в какое время была возведена та или иная часть храма, пристройка, где находились перестроенные или обрушившиеся своды, растёсанные окна, порталы, как именно они были декорированы. Обычно перестройки производились, скажем так, не совсем аккуратно. Строители, разбив новое окно, закладывали старое, но сохраняли часть прежних элементов. А для нас это хорошо, для нас это ключ.
Реставрацию памятника архитектуры можно сравнить со сборкой большого паззла с массой недостающих фрагментов, над восстановлением которого работает целая команда. Историки ищут архитектурные аналогии и справочные материалы в архивах — и это лишь часть работы. Так, технологи по пробам и внешнему виду стройматериалов могут определить время возведения храма и более поздних пристроек, инженеры-реставраторы рассчитывают будущую нагрузку обновленного здания, архитекторы-реставраторы делают обмеры сохранившейся части памятника, проводят осмотры в поисках следов утраченных конструкций и воссоздают здание в эскизных чертежах. И, к слову, далеко не всегда удаётся восстановить все элементы — попросту не хватает информации. Cпешки работа реставраторов не любит. Этот процесс не идёт легко, как по накатанным рельсам: он может растянуться на годы.
Да и в случае с городом на Волхове, наверное, по-другому  быть не может. Еще в конце XIX века историки открыли для себя мир новгородского средневековья. Оказалось, что это маленькая вселенная, где сумели создать Софию, под высокими куполами которой человек мог почувствовать величие Бога, и миниатюрный Спас на Нередице, где до неба почти рукой достать.

В то же время началось активное изучение новгородской архитектуры, и многие памятники фотографировали. После Великой Отечественной, когда потребовалось возвращать храмы практически из небытия, снимки сыграли в том числе роковую роль. На них средневековые храмы представали глазам исследователей в своих довоенных формах, с позднейшими перестройками, выполненными в XVIII—XIX веках — по моде своего времени или из-за ветхости. Для Минкультуры, где реставраторы защищают проекты восстановления памятников, фото — неопровержимое доказательство внешнего облика памятника архитектуры на тот или иной период времени. Фотография может спасти памятник, а может и погубить…
Впрочем, только благодаря фотографии в 2006-м удалось начать реставрацию башен единственного в Новгородской области католического храма — костёла святых апостолов Петра и Павла в Великом Новгороде, построенного в 1893 году.
Мир тесен, а учёный мир и подавно. И о том, что довоенная фотография костёла есть у новгородского коллекционера Юрия Маркитанова, Людмиле Секретарь, готовившей историческую справку о храме, стало известно быстро. Храм серьёзно не перестраивался со времени освящения. Значит, снимку можно было верить. После того, как фотография нашлась, авторскому коллективу реставраторов оставалось «всего ничего».
А именно: провести обмеры уцелевшей части объекта, соотнести их со снимком, найти с помощью зондажей имеющиеся на фото, но заложенные кирпичом и заштукатуренные в ходе поздних перестроек окна, порталы, декор и многое другое, определить по фото размеры реставрируемых фрагментов, исследовать фундаменты (выдержат ли?), продумать систему связей, выполнить профилактику трещин, подготовить эскизный проект всего здания, убедить сначала начальство, а затем градостроительный совет с документами и справками на руках, что именно так и должен выглядеть восстановленный объект, и, если не получилось, доработать или же переработать, согласовав эскиз, подготовить кипу рабочей проектной документации для проведения производственных работ, и когда стройка начнётся, выезжать на место для проверки — как бы рабочие чего не напутали.
Мы побывали с работающими на костёле реставраторами ННРУ Верой Ястребовой и Ириной Богуцкой в храме. Подойдя к церкви, они, задрав головы, несколько минут придирчиво её разглядывали и обменивались мыслями вслух. Как выяснилось, костёл, который первоначально как настоящий католический храм имел в плане форму креста, был достроен, когда здесь в советское время устраивали кинотеатр «Родина». В результате одноэтажные пристройки по бокам храма, образовывавшие крест, были продлены и получили сверху ещё два этажа. Новодел принципиально нарушил общий вид здания, которое согласно традиции должно было устремляться ввысь — к небу. Пристройки же лишили здание лёгкости, как бы прибивая его к земле.
— К сожалению, полная реставрация не всегда возможна, — вздыхает Богуцкая, — появившиеся в советские годы пристройки требуются служителям храма для церковных нужд. Остаётся надеяться, что когда-нибудь заказчик всё-таки примет правильное решение.
— Восстановление завершений — первый этап реставрации костела, — говорит Ястребова. — Второй этап — реставрация фасадов, оштукатуривание и покраска стен. И после этого храм сразу «заструится».

Но опять-таки: если, скажем, первое упоминание о памятнике обнаружено в летописи XIV века, когда никаких фотографий не было и в помине? Как быть?
— Наш долг — восстановить храм в формах, максимально близких к первоначальным, — рассказывает Нинель Кузьмина. — Донести его настоящий облик для будущих поколений. В противном случае в Новгороде придётся почти все разрушенные войной средневековые памятники восстанавливать в формах XIX столетия!
Однако реставратору-архитектору ещё нужно защитить эскизный проект реставрации в Минкультуры. А у Москвы есть по-своему оправданная позиция: если данных, позволяющих восстановить памятник в его первоначальном облике, не хватает, нельзя рисковать и додумывать образ в соответствии с архитектурными аналогиями. В таких случаях министерство останавливается на наименее спорном варианте. И бывает, что одну часть памятника восстанавливают по XVII веку, другую — по XVIII, а третью — по XIX столетию.
Буквально в муках рождался проект реставрации уже упоминавшегося Троицкого собора, который, по летописным свидетельствам, был построен в 1569 году.
— Как я для себя определила, Троицкий собор был выполнен в царственном стиле, — когда Нинель Николаевна рассказывает об этом храме, у неё даже голос меняется, становясь торжественным и низким. — Одним из заказчиков строительства был сам Иван Грозный, и собор получился очень величественным. Можно не соглашаться, но, на мой взгляд, в этом храме воплотилась идея объединения земель вокруг одного центра. Само тело собора — это Москва, а приделы вокруг него — княжества.
Но желание восстановить былую царственность Москва поначалу не поддержала. В 2002 году к исполнению был принят вариант проекта, предусматривающий консервацию храма в формах XIX века с реставрацией в первоначальном виде лишь некоторых его деталей. Даже компромиссный вариант, который предполагал консервацию основного объёма собора с сохранением форм позапрошлого столетия, но с восстановлением приделов и колокольни в формах XVI века, не прошёл.
Реставраторы попросили еще времени для исследований, обещая предоставить членам методсовета дополнительные доказательства того, что большую часть конструкций собора можно восстановить именно в XVI веке, без боязни оставить потомкам подделку. После 2002 года работа продолжилась, и реставраторам удалось найти дополнительные недостающие элементы. Роль краеугольного камня, а точнее камней, сыграли обнаруженные на стенах собора следы примыкавших сводов приделов и колокольни, стен между приделами и других архитектурных форм и конструкций, которые позволяли разработать ещё один вариант проекта реставрации собора, более полно раскрывающий архитектурные и художественные достоинства храма.
— Непрерывная цепь вопросов, загадок, непостижимых проблем — это обычное явление для реставрации, — резюмирует Нинель Кузьмина. — Она невозможна без мук творчества, радости открытий, слёз и огорчений, связанных с трудностями и временными неудачами. Но конечный результат стоит всего этого.

 

Елена КУЗЬМИНА
Владимир МАЛЫГИН (фото)