Знаменитый генерал Скобелев, известный читающей публике по двум романам Акунина из фандоринского цикла, почти два месяца своей недолгой жизни провел, оказывается, в нашем городе. Об этом свидетельствует подписанная неким М. Полянским статья из журнала «Разведчик» за 1902 год, в которой Михаил Дмитриевич Скобелев обозначен инициалами М.Д. Приводим её с небольшими сокращениями.
Наше исследование новых материалов к биографии М.Д. застает его в Новгороде, в должности старшего адъютанта штаба 22-й пехотной дивизии, в чине капитана генерального штаба. То обстоятельство, что М.Д. пробыл в Новгороде только с 5 июля по 31 августа 1872 года, дало нам возможность проследить за его жизнью в этот краткий период времени шаг за шагом.
Домашние вещи М.Д. и две верховые лошади, в сопровождении урядника конвоя Его Величества, прибыли в Новгород 28 июня, а сам М.Д. приехал в Новгород 5 июля. Явившись начальству, М.Д. отказался поместиться в казенной квартире до ее отремонтирования. После полудня того же числа М.Д. вместе с казаком Калимановым поехал верхом обозревать окрестности Новгорода, час спустя путники проезжали уже Юрьевой слободой по направлению к Перынскому скиту. М.Д., очарованный видом на город, озеро Ильмень и утопающий в роще скит, пожелал нанять для себя временную квартиру в Юрьевой слободке. М.Д. удалось найти свободную крестьянскую избу на краю слободки.
Калиманов был послан в город за вещами, а М.Д. поместился в нанятой избе. Складная походная кровать и чемоданы с вещами привезены были, когда уже наступили сумерки. Несмотря на утомление с дороги, М.Д. не мог сомкнуть глаз по причине нападения на него весьма распространенных в деревенских избах насекомых. С рассветом 6 июля М.Д. навсегда покинул накануне облюбованное им жилище, уплатив хозяину полностью месячную плату. Пришлось искать квартиру в городе. Таковая нашлась в доме капитана артиллерии Несговорова в Разважской улице. Эту квартиру и нанял для себя М.Д. с платою по 15 р. в месяц.
Жена хозяина дома Мария Петровна Несговорова не может забыть до сего времени (с той поры минуло тридцать лет) чарующего впечатления первого знакомства с блестящим квартирантом и с благоговением указывала нам на диван, стол, кресла и стулья, которыми пользовался ее знаменитый квартирант…
Уборка комнат лежала на женской прислуге хозяйки дома, так как М.Д. не любил держать в доме денщика из простолюдинов, обыкновенно неряшливых. Урядник Калиманов был смотрителем за лошадьми, кроме черной работы в конюшне, для которой ежедневно высылался из Выборгского полка конюх, получавший от М.Д. по 40 копеек в сутки на свое довольствие. Лошади М.Д. были кровные: одна вороная, а другая гнедая, обе рослые и красивые. Вороная была покрыта проступающими яблоками седой шерсти, что весьма удивляло М.Д., заявлявшего, что год назад эта лошадь была, как воронье крыло, без отметин, и года не так велики, чтобы шерсть начала седеть.
Кроме складной кровати, убранством спальни М.Д. были ковры, седла и чепраки. Чемоданы с платьем, бельем и книгами не раскладывались вовсе и заменяли собою комоды и этажерки. Между книгами изобиловали иностранные. М.Д. не терпел ламп с керосиновым освещением, заменяя их свечами; недолюбливал чаю, заменяя его белым и красным винами. Волосы стриг под гребенку, ершиком, бриться не любил, хотя тотчас по приезде в Новгород нанял брадобрея с помесячною платою. Брил только подбородок, а баки запускал, хотя они тогда были весьма жиденькие, светло-рыжевато- русые. Вставал по утрам в 9 часов, конечно, когда служба не требовала в более ранний час. В 10 часов пил кофе с хорошими сливками и сладким белым хлебом, нередко с маслом, сбитым обязательно из сливок от вечернего молока. За сливки платил 3 рубля в месяц, кофе имел свой, очень хороший, хозяйского пить не мог. Кофе всегда пил за чтением, рассматривая карты и планы, а нередко и сам вычерчивая карты. Обеды брал в дворянском собрании, как для себя, так и для урядника Калиманова, которого очень уважал за его Георгиевский крест. Кроме лейб-драгун и выборгского командира, флигель- адъютанта полковника Фуллона, никто не бывал у М.Д. Сам он ездил в Кречевицы к драгунам всего однажды, а к Ф. ходил часто, где пользовался роялем, на котором любил поиграть.
Водки и вообще крепких вин М.Д. не пил, а любил только кавказское белое и красное вина, гостей, однако, всегда угощал шампанским. В комнате у него всегда было сильно надушено. Спал на двух подушках, наволочки на них сменял ежедневно, одеяло было кумачное, с подбоем из розового шелкового гляссе. У изголовья висел образок Божией Матери. По вечерам, возвращаясь из гостей, М.Д. всегда был в веселом настроении и пел романсы, чаще всего его любимую «Aug Lang Sygne»; голос был чарующий, баритон.
После пения ложился на кровать с книгою в руках, чтобы читать при свечах, но часто так и засыпал нераздетым. На извозчиках не ездил; прогулки все совершал верхом всегда: утром на одной, а после полудня на другой лошади, когда же ехал за город, то брал с собою и урядника Калиманова.
Ненастье не было препятствием для прогулок. М.Д. был весьма красив и строен, но цвет лица начал тогда уже терять свою свежесть. Вся фигура его обещала долговечность.
Когда казенная квартира в штабе была отремонтирована, М.Д., после месячного квартирования у г-жи Несговоровой, переехал на жительство в штаб дивизии, не переставая ежедневно, до конца августа, приезжать к старой хозяйке на утренний кофе…
Перед отъездом М.Д. в Туркестан г-жа Несговорова живо помнит пророческие его слова: «Или меня убьют, или я вернусь генералом», при этом добавил, что в первую свою поездку в Туркестан он с 3 казаками проложил новую дорогу по непроходимой степи, и если бы не несчастная дуэль, то теперь (в 1872 году) он был бы уже полковником.
Из прочих современников пребывания М.Д. в Новгороде только старые офицеры полков 22-й дивизии хорошо его помнят.
Одни рассказывают эпизод, как однажды М.Д. опоздал на стрельбу полка в присутствии начальника дивизии. Только что последний подъехал к полку, как из-за забора смежного со стрельбищем сада увидели прыжок всадника, а за ним и другого — Калиманова. Оказывается, М.Д. для сокращения пути и выигрыша времени на проезд перескочил несколько попутных преград (огороженных заборами садов и огородов), на объезд коих было бы потеряно много времени, иначе бы он мог опоздать к началу смотра стрельбы.
Другие помнят, как нередко М.Д., спеша в штаб из своей частной квартиры на Разважской улице, верхом переплывал реку Волхов, чтобы не делать крюк для объезда на мост.
Домашние вещи М.Д. и две верховые лошади, в сопровождении урядника конвоя Его Величества, прибыли в Новгород 28 июня, а сам М.Д. приехал в Новгород 5 июля. Явившись начальству, М.Д. отказался поместиться в казенной квартире до ее отремонтирования. После полудня того же числа М.Д. вместе с казаком Калимановым поехал верхом обозревать окрестности Новгорода, час спустя путники проезжали уже Юрьевой слободой по направлению к Перынскому скиту. М.Д., очарованный видом на город, озеро Ильмень и утопающий в роще скит, пожелал нанять для себя временную квартиру в Юрьевой слободке. М.Д. удалось найти свободную крестьянскую избу на краю слободки.
Калиманов был послан в город за вещами, а М.Д. поместился в нанятой избе. Складная походная кровать и чемоданы с вещами привезены были, когда уже наступили сумерки. Несмотря на утомление с дороги, М.Д. не мог сомкнуть глаз по причине нападения на него весьма распространенных в деревенских избах насекомых. С рассветом 6 июля М.Д. навсегда покинул накануне облюбованное им жилище, уплатив хозяину полностью месячную плату. Пришлось искать квартиру в городе. Таковая нашлась в доме капитана артиллерии Несговорова в Разважской улице. Эту квартиру и нанял для себя М.Д. с платою по 15 р. в месяц.
Жена хозяина дома Мария Петровна Несговорова не может забыть до сего времени (с той поры минуло тридцать лет) чарующего впечатления первого знакомства с блестящим квартирантом и с благоговением указывала нам на диван, стол, кресла и стулья, которыми пользовался ее знаменитый квартирант…
Уборка комнат лежала на женской прислуге хозяйки дома, так как М.Д. не любил держать в доме денщика из простолюдинов, обыкновенно неряшливых. Урядник Калиманов был смотрителем за лошадьми, кроме черной работы в конюшне, для которой ежедневно высылался из Выборгского полка конюх, получавший от М.Д. по 40 копеек в сутки на свое довольствие. Лошади М.Д. были кровные: одна вороная, а другая гнедая, обе рослые и красивые. Вороная была покрыта проступающими яблоками седой шерсти, что весьма удивляло М.Д., заявлявшего, что год назад эта лошадь была, как воронье крыло, без отметин, и года не так велики, чтобы шерсть начала седеть.
Кроме складной кровати, убранством спальни М.Д. были ковры, седла и чепраки. Чемоданы с платьем, бельем и книгами не раскладывались вовсе и заменяли собою комоды и этажерки. Между книгами изобиловали иностранные. М.Д. не терпел ламп с керосиновым освещением, заменяя их свечами; недолюбливал чаю, заменяя его белым и красным винами. Волосы стриг под гребенку, ершиком, бриться не любил, хотя тотчас по приезде в Новгород нанял брадобрея с помесячною платою. Брил только подбородок, а баки запускал, хотя они тогда были весьма жиденькие, светло-рыжевато- русые. Вставал по утрам в 9 часов, конечно, когда служба не требовала в более ранний час. В 10 часов пил кофе с хорошими сливками и сладким белым хлебом, нередко с маслом, сбитым обязательно из сливок от вечернего молока. За сливки платил 3 рубля в месяц, кофе имел свой, очень хороший, хозяйского пить не мог. Кофе всегда пил за чтением, рассматривая карты и планы, а нередко и сам вычерчивая карты. Обеды брал в дворянском собрании, как для себя, так и для урядника Калиманова, которого очень уважал за его Георгиевский крест. Кроме лейб-драгун и выборгского командира, флигель- адъютанта полковника Фуллона, никто не бывал у М.Д. Сам он ездил в Кречевицы к драгунам всего однажды, а к Ф. ходил часто, где пользовался роялем, на котором любил поиграть.
Водки и вообще крепких вин М.Д. не пил, а любил только кавказское белое и красное вина, гостей, однако, всегда угощал шампанским. В комнате у него всегда было сильно надушено. Спал на двух подушках, наволочки на них сменял ежедневно, одеяло было кумачное, с подбоем из розового шелкового гляссе. У изголовья висел образок Божией Матери. По вечерам, возвращаясь из гостей, М.Д. всегда был в веселом настроении и пел романсы, чаще всего его любимую «Aug Lang Sygne»; голос был чарующий, баритон.
После пения ложился на кровать с книгою в руках, чтобы читать при свечах, но часто так и засыпал нераздетым. На извозчиках не ездил; прогулки все совершал верхом всегда: утром на одной, а после полудня на другой лошади, когда же ехал за город, то брал с собою и урядника Калиманова.
Ненастье не было препятствием для прогулок. М.Д. был весьма красив и строен, но цвет лица начал тогда уже терять свою свежесть. Вся фигура его обещала долговечность.
Когда казенная квартира в штабе была отремонтирована, М.Д., после месячного квартирования у г-жи Несговоровой, переехал на жительство в штаб дивизии, не переставая ежедневно, до конца августа, приезжать к старой хозяйке на утренний кофе…
Перед отъездом М.Д. в Туркестан г-жа Несговорова живо помнит пророческие его слова: «Или меня убьют, или я вернусь генералом», при этом добавил, что в первую свою поездку в Туркестан он с 3 казаками проложил новую дорогу по непроходимой степи, и если бы не несчастная дуэль, то теперь (в 1872 году) он был бы уже полковником.
Из прочих современников пребывания М.Д. в Новгороде только старые офицеры полков 22-й дивизии хорошо его помнят.
Одни рассказывают эпизод, как однажды М.Д. опоздал на стрельбу полка в присутствии начальника дивизии. Только что последний подъехал к полку, как из-за забора смежного со стрельбищем сада увидели прыжок всадника, а за ним и другого — Калиманова. Оказывается, М.Д. для сокращения пути и выигрыша времени на проезд перескочил несколько попутных преград (огороженных заборами садов и огородов), на объезд коих было бы потеряно много времени, иначе бы он мог опоздать к началу смотра стрельбы.
Другие помнят, как нередко М.Д., спеша в штаб из своей частной квартиры на Разважской улице, верхом переплывал реку Волхов, чтобы не делать крюк для объезда на мост.
Остается лишь напомнить, что штаб 22-й пехотной дивизии располагался тогда в Путевом дворце (нынешнем ДК имени Васильева). Улица Розважа проходила там же, где и сейчас. Но, разумеется, невозможно определить теперь местоположение дома в Юрьевской слободе, в котором будущего покорителя Коканда, героя Шейнова и Плевны одолели новгородские клопы.
