К истории военных поселений Новгородской губернии
(Продолжение. Начало в «НВ» от 2 августа)
По генетически живучей нашей вере, что все лучшее и прогрессивное в Россию пришло из Европы, наши историки и по сей день доказывают: идею создания военных поселений граф Аракчеев позаимствовал у пруссаков. В этом тезисе сразу две ошибки.
Поселениям быть!
Первая. Граф Алексей Аракчеев не был идеологом создания военных поселений. Более того — на этапе, так сказать, обсуждения он был их яростным противником, поскольку считал как армейский офицер, что обязывая солдат не только к службе, но и к сельскому труду, Россия получит ослабленную армию. А кроме того, устройство крестьянского быта в своем имении Грузино он осуществлял по собственноручно сформулированному правилу: Помещик, или владелец, обязан, по праву человечества, наблюдать главные правила: 1) не мыслить о своем обогащении, а более заботиться о благосостоянии крестьян, вверенных Богом и правительством его попечению; 2) доходы, с них получаемые и составляемые всегда ценою пота и крови их, обращать главнейше на улучшение их положения. Вдохновителем замысла стал император Александр I, который возражений Аракчеева слушать не стал, а жестко приказал: «Военные поселения будут, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова».
Фразу эту запустил в оборот известный русский историк Николай Шильдер, автор четырехтомной (на 2 000 страниц) монографии «Император Александр I, его жизнь и царствование» (1897–98). Может быть, придумал. Ссылок на свидетельства современников императора (тем более на Аракчеева) нет. Но цитируют эти слова охотно.
А еще любопытно, что французский историк-беллетрист русского происхождения Анри Труайя (Лев Тарасов, 1911–2007) в книге «Александр I. Северный сфинкс» (1997) утверждает, что только «по прочтении статьи французского генерала Сервана де Гербея «Пограничные войска государства» у Александра словно бы открылись глаза. Суть дела, как он понял, была в том, чтобы, с одной стороны, в мирное время не отрывать солдата от семьи, с другой — соединить службу солдата с работой мужика, обязанного нести военную службу. Земледелец, наделенный клочком земли в 15 гектаров, будет обеспечивать солдата и его семью хлебом, а его лошадь — фуражом. Таким образом, крестьяне станут солдатами, оставаясь хлебопашцами, а солдаты разделят с крестьянами полевые работы. Все — и крестьяне, и солдаты, будут носить одинаковую форму и жить по одним и тем же правилам армейской дисциплины. Эта часть населения будет сама себя кормить и сократит, таким образом, расходы на содержание армии». Собственно, так у нас и было. Но давайте не забывать, что Труайя писал об этом в 80-е годы ХХ века и тоже знал, как оно было.
Русская прусская идея
Теперь о втором заблуждении. Не мы у Пруссии, а Пруссия у нас, потерпев поражение в войне с Наполеоном и получив от победителя запрет на создание армии численностью более 40 тысяч штыков, позаимствовала опыт. Демобилизованных солдат прусский король переводил в запас (ландвер), разрешая обзавестись хозяйством, но регулярно привлекал к военным сборам — для поддержания боевой подготовки. Причем поселяли ландверовцев, как правило, в приграничной с французами полосе, чтобы они отвечали за безопасность границы. А французы, по Труайя, — в приграничной с Пруссией местности? Забавно.
Еще забавнее, что делали они это по канонам, утвержденным еще Петром I. Тот в 1713 году издал указ «О устроении в Киевской губернии Ландмилиции из пяти полков». Для защиты границ от набегов крымских татар набрали семь тысяч бывших драгун, солдат, стрельцов, казаков, пушкарей. Беда в том, что Петр о них быстро забыл, и влачили «ландмилиционеры» жалкое существование, пока их в 1831 году не взял под крыло фельдмаршал Миних.
Но чтобы слишком не уходить в сторону, самых любознательных читателей отправляю к Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона, в котором статья «Поселения военные» начинается словами: Поселения военные существовали еще в XVII в. на южной и восточной окраинах Московского государства, где поселенные войска должны были удерживать набеги крымцев и других кочевых инородцев. В XVIII в. с той же целью защиты пограничных областей от набегов кочевников были учреждены при Петре Великом военные П. на Украине и по Царицынской линии, при Елизавете — на Волге и по Оренбургской линии, при Екатерине II — на Кавказе… и т.д.
Итак, изобретение все-таки наше, российское. Однако император Александр хотел его усовершенствовать (оптимизировать) с тем, чтобы явно прохудившаяся после войны 1812 года казна не тратила баснословные деньги на армию, а армией и пополнялась бы! Утопия очевидная. Граф Аракчеев, позднее писавший в своих мемуарах: Военные поселения составляли собственную государеву мысль, это его дитя, в голове государевой родившееся, которое он любил и с которым не мог расстаться, — противостоять царской воле был не способен. Да и кто бы мог?! И граф взялся за дело. Потому еще, что в этой царственной фантазии усмотрел верное средство еще более укрепить свое собственное положение и обеспечить в будущем преобладающее влияние на государственные дела (Николай Шильдер).
Вполне вероятно. Аракчеев был служака до мозга костей. Этим и снискал любовь немногих и ненависть большинства. «Без лести преданный» (родовой девиз графа), он если брался за что-то, то отдавался делу без остатка.
«Аракчеев со свойственной ему энергией и организаторским талантом взялся за дело. Тем более что прообраз военных поселений в некоторой степени уже существовал — его собственное имение Грузино, включавшее 38 деревень и насчитывавшее более 2 000 душ крепостных мужского пола» — так описывает энтузиазм графа-реформатора историк Михаил Антонов в статье «Военные поселения» («Московский журнал. История государства российского», № 5-2008).
Мы из Грузина
Действительно, Грузино было образчиком помещичьего хозяйства. Новые крестьянские дома на каменных фундаментах (ветхие граф снес), дороги. На каждом дворе — обязательно лошадь и две коровы. Можно и больше — меньше нельзя. Если скотина околевала, деревенский голова немедленно приводил замену. Ежегодно Аракчеев «назначал» свадьбы парам, достигшим брачного возраста: 16 лет — для девушки, 18 — для юноши. При этом он должен был сдать экзамен на знание Закона Божиего, а невесту граф сам подбирал каждому. Наверное, чтоб не тратили драгоценное время на шуры-муры. Следовало демографический вопрос решать. И решали. Нам поучиться стоит у Аракчеева…
Словом, жили грузинцы хорошо, богато и… невесело. Вот как описывает свое пребывание в Грузине сослуживец графа Егор Брадке в «Автобиографических заметках» («Русский архив», № 1-1875): Против дома (графской усадьбы. — Г.Р.), на расстоянии 150 саж. от него, стоит прекрасный собор, украшенный богатейшим образом; это единственная соборная церковь в частном имении. Между этими двумя зданиями выстроенные для гостей домики составляли красивую улицу. Парк величествен, и прекрасная река Волхов, на берегу которой он расположен, еще умножает его прелесть. Все это украшается множеством хозяйственных построек, в том же стиле сооруженных: кладовыми, руинами и беседками. Целая флотилия, большею частью государем подаренная, во главе которой находилась построенная для государя в Англии яхта, которая была отделана по-царски, вооружена матросами, под командою флотского офицера — все это вместе взятое придавало этому месту вид царской летней резиденции. Из парка можно было обозреть почти все имение, состоявшее с лишком из 3 000 душ. Прекрасные деревни, множество домов с зеркальными стеклами, соединенные между собою шоссейными дорогами, представляли весьма живописную общую картину.
К имению принадлежит огромное пространство земли. На Волхове имеются луга, с которых, кроме сена, употребляемого во множестве на хозяйство, поступает в продажу до 20 тыс. пудов; таким же образом и лес, разбитый на участки, дает ежегодно от 8 до 10 000 руб. дохода. Казенные повинности крестьян обеспечены особым капиталом, процентами с которого они покрываются; равным образом помещены в банке особые капиталы: для ссуды крестьянам, для ремонта строений, словом, для всех правильно наступающих расходов по имению. И при всех этих нескончаемых выгодах сельское население чувствовало себя очень несчастным: деспотический характер графа ставил крестьянина в положение, которое не согласовалось с его бытом. Вообще все внутреннее и внешнее управление сопровождалось неумолимою строгостью и обременительною любовью к порядку. Обеденный стол графа был весьма хорош, но порции не должны были превышать известной меры: так, например, куски жареного или котлеты были определены по числу гостей, и горе тому, кто возьмет две котлеты: он мог рассчитывать на долгое преследование со стороны графа. Малейшая пылинка на стене, едва приметная для микроскопического наблюдения, имела последствием для слуги палочные удары и арест для чиновника.
Кстати, у Брадке в этих заметках есть и свидетельство о создателе военных поселений: Императора Александра I весьма часто и болезненно смущала мысль, что солдат, выступая на защиту отечества, лишен даже утешения предоставить своей жене и детям особый кров, где он мог бы с уверенностью найти их по окончании службы. Многие планы возникали в умах его приближенных, чтобы пособить этой нужде, но они все оказывались неудобоисполнимыми, тем более что потребные к тому денежные суммы во многом превышали действительные средства государственной казны. Наконец, остановились на той мысли, что следовало воспользоваться находящимися в Новгородской губернии обширными поместьями казенного ведомства, для доставления нескольким полкам постоянных квартир, где бы они могли в мирное время заниматься хлебопашеством и ремеслами, пользуясь полным благосостоянием, причем и военные упражнения продолжались бы своим чередом, так что их участие в войне также от этого не пострадало бы, но, напротив того, защита собственного очага еще могла усилить их мужество. Этот проект удостоился полнейшего одобрения государя: его доброжелательной душе рисовались в будущем идиллии Геснера, садики и овечки. Но граф Аракчеев сначала был решительно против этого и был вынужден изъявить свое невольное согласие лишь из опасения, что тот, кто примет на себя выполнение этой любимой мечты, может сделаться его опасным соперником.
10 лет без права пересмотра
Кажется, все мы прояснили о природе рождения военных поселений. Усвоили, что дитя это — наше, родное. Теперь непосредственно к делу. Первый батальон поселенцев прибыл в Высоцкую волость Старорусского уезда Новгородской губернии осенью 1815 года (часто называют 1816 год, но это явная ошибка). И после этого целых 10 лет структурное строительство поселений велось по образу и подобию Высоцкой волости. То есть к месту дисклокации направлялся батальон, и вокруг него постепенно формировался поселенческий округ.
Константин Ячменихин в уже цитированном исследовании «Армия и реформы. Военные поселения в политике российского самодержавия» пишет: «Строевые офицеры, как правило, были далеки от решения вопросов экономического характера, поэтому при командирах поселенных рот и эскадронов создавались ротные и эскадронные комитеты, а при командирах полков — комитеты полковых управлений. Эти комитеты создавались сразу по прибытии поселенных батальонов к местам поселения». Опираясь на комитеты-советы, командиры и пытались нащупать дорогу в будущее: как быть? Что делать?
