Россия обретёт в 2013 году единый учебник истории, но гарантирует ли это единообразие преподавания этой науки?
История не терпит сослагательного наклонения, болезненно относится к любым трактовкам и жестоко учит тех, кто не прислушивается к ошибкам прошлого.
Вот мы и задумались, как это Клио, муза со сложным характером, отнесётся к затее наших государственников ввести единый учебник истории. В обсуждении острого вопроса приняли участие профессор, доктор исторических наук Борис КОВАЛЁВ, преподаватель истории Игорь ПЕТРОВ и писатель Виктор СМИРНОВ.
А.Б.: — Прежде всего хочется определиться с самим отношением к идее единого учебника истории для всей страны.
М.К.: — Тем более что об универсальном учебнике говорят многие, но немногие знакомы с ним лично.
Борис КОВАЛЁВ (Б.К.): — Недавно злая профессорская судьба забросила меня в Париж. Зашел на могилу Наполеона, еще раз прочитал в ногах его красивого порфирного саркофага запись великих побед полководца, в том числе и взятие Москвы. И вспомнил, как, находясь на острове Святой Елены, Наполеон сказал, может быть, немного кокетничая: «Я выиграл много битв, но про меня забудут, потому что проиграл одну — при Ватерлоо». Кто же её выиграл? Блюхер? Веллингтон? Веллингтон сказал: «Не я выиграл, а школьный учитель». Таким образом, он подчёркивал, что образовательная система Великобритании смогла воспитать человека, настоящего патриота. Если говорить о проекте учебника, который, кстати, доступен всем желающим в Интернете вот уже два с половиной месяца, то наиболее острые сюжеты — это, конечно, XX век.
Главная дискуссия вокруг единого учебника — единая концепция. Абсолютное большинство комментариев направлены на патриотическую составляющую. Кто-то говорит, что для школьников следует давать схему, не нужно их умы перегружать дискуссиями, не нужно заставлять размышлять. Другие считают, что «патриотизм — последнее прибежище негодяев», и так же, дескать, будут рассуждать учащиеся. Иные спорят: для чего нужен курс истории? Давайте сразу введём курс патриотизма. Есть такие, кто напоминает, что мы уже теряли общество в конце 80-х годов.
Что думаю я? Давайте посмотрим на сопредельное окружение. Учебник «История Латвии ХХ века», который, к слову, был подарен Владимиру Путину. Я прочитал его и понял, что в этой стране, входящей в цивилизованный Евросоюз и блок НАТО, политизация достигает такой степени, что нам со своим стандартом идти и идти. У меня в руках учебник «История государства и права Украины». Игорь Олегович, догадайтесь, откуда они ведут свою историю?
Игорь ПЕТРОВ (И.П.): — Книга Велеса — XX тысячелетие до нашей эры. Доказанную, не очень искусную подделку они считают настоящим источником.
М.К.: — Борис Николаевич подводит нас к мнению, что каждый сам себе хозяин, делаем, что хотим?
Б.К.: — Есть кто-то, кто дискутирует по поводу фактуры, персоналий и методических подходов; другие маются исключительно вокруг патриотизма.
А.Б.: — И всё-таки вам по душе идея единого учебника?
Б.К.: — Тот же самый Наполеон, «разбитый школьным учителем», говорил, что если страна не хочет кормить свою армию, она будет кормить чужую…
А.Б.: — За или против?
Б.К.: — Мы уже один раз на подобной дискредитации и подобном неприятии истории и патриотизма потеряли страну. Я как гражданин России второй раз таких экспериментов не хочу.
М.К.:— Борис Николаевич ушёл от ответа. А меня интересует вопрос фактуры. Мне кажется, что в учебнике истории можно написать что угодно, потому что всё зависит от преподавания.
Виктор СМИРНОВ (В.С.): — На что может влиять конкретный учитель истории в Новгородской области? Первое — региональный компонент. Детство моё прошло в рабочем посёлке. Как все подростки, я сидел на берегу реки и ловил рыбу. Рядом сел старичок и спросил: «Знаешь, что было на этом месте? Вот здесь немцы в 1942 году расстреляли учительницу и её маленького сына». Я ничего не запомнил из истории о войне, а вот этот эпизод — на всю жизнь. Каким бы ни был учебник истории, главный — это учитель. От него максимально зависит, какой будет история страны. Это первое. И второе — учебник может быть хорошим или не очень. Но учебник — это далеко не всё, что позволяет человеку знать историю своей страны. Я бы решился напомнить об океане исторической литературы, способной дополнить, расцветить, сделать живой историю. Потому что любой учебник — сухая материя, а вот книги, фильмы способны насытить историю живыми людьми. Этого не хватало и советской преподавательской школе — живых людей вместо классовой борьбы.
А.Б.: — Не буду спорить, что учитель истории первичен, но тем не менее в учебнике есть такие моменты, которые нельзя обойти.
М.К.: — Классические фигуры Ивана Грозного, Петра I, Иосифа Сталина. Как их преподносить?
И.П.: — Мы говорим, что сейчас нет единого учебника, что есть выбор. Но сравните содержание всех учебников по истории — даже иллюстративный материал повторяется из издания в издание.
М.К.: — Это говорит о низком уровне авторов?
И.П.: — Это говорит не о низком уровне... Когда Карамзин начинал писать историю государства Российского, он закладывал базу. Ещё Ключевский, хихикая, но читал Карамзина и интерпретировал. Сейчас специалистом по всей истории быть уже нельзя, потому что история усложнилась. Максимум, что можно: создать мощный коллектив авторов, пишущих учебник по главкам, и взять на себя функцию редактора. Поэтому у нас и раньше всё совпадало, и теперь будет совпадать.
М.К.: — То есть проблема отсутствия выбора и единого учебника надумана? Как так вышло, что копья ломаются вокруг по сути ничего?
И.П.: — Это всё вопросы «патриотизма». Не было ещё в истории России такой войны, когда бы Россия, выигрывая, понесла потери меньшие, чем сторона, воюющая с ней. А теперь остаётся спорить об ура-патриотизме...
А.Б.: — Исторические факты нужно связывать с патриотизмом или они могут существовать отдельно друг от друга? И кстати, что там со Сталиным и Грозным?
М.К.: — Алина, наши гости слышали вопрос, но мне кажется, не хотят на него отвечать…
И.П.: — Патриотизм — это такое слово... Если про расстрел учительницы расскажешь, это уже и будет патриотизм. А не эта чушь, которая пишется...
М.К.: — Эту чушь распознаёте вы, ребёнок сделать этого не сможет...
И.П.: — Вот именно! Перед ним огромный поток информации. Учебник должен формировать критичность мышления. У нас сейчас как: параграф, в конце — вопросы. Историческая наука не преподаётся, нет методик анализа источника. В этом смысле мне больше понравились учебники Израиля. Да, они с недостатками. Но там нет как таковой академической информации, а есть определённые типы заданий, которые учащийся должен выполнять, проводя самостоятельный анализ.
А.Б.: — Бытует мнение, что версионность истории — это очень плохо, потому что версии тяжело уживаются друг с другом.
Б.К.: — У нас в НовГУ преподает и занимается патриотическим воспитанием одна дама, в профиле которой на сайте университета написано, что она награждена медалью в ознаменование юбилея Сталина, Ленина и тому подобное. И естественно, ее работу с учащимися можно охарактеризовать так: «В бой за Родину, в бой за Сталина!». Но есть и другой преподаватель, напротив, впадающий в либеральные ценности, вымарывающий в студенческих работах термин «Великая Отечественная война» и заменяющий её на «советско-германский конфликт». Как говорят на Востоке, цирюльник учится на голове сироты. К сожалению, таких великолепных преподавателей, как покойный профессор МГУ Олег Чистяков, немного. Он был убежденным коммунистом, инвалидом Великой Отечественной войны и даже немного сталинистом, но это только за столом на кафедре. Своим же студентам он никогда не навязывал точку зрения. Не все мы, грешные, можем так! Мне кажется, что концепция нового учебного комплекса пусть до какой-то степени и будет прокрустовым ложем учителя, но в то же время станет и некими рамками, которые наиболее ретивым преподавателям и слева, и справа не дадут разгуляться.
Что касается того, как история ХХ века будет представлена в этом учебнике, я не знаю ни одной страны, которая не мухлевала бы в вопросах именно этой истории в угоду своим интересам. Да, наши жертвы в Великой Отечественной войне немыслимы; да, бывали случаи, когда «трупами забрасывали». Но когда кто-то, ханжески усмехаясь, говорит: «Ну что это за победа? У немцев потери — пять миллионов с копейками, а у нас — 27», — я отвечаю, что не всё в истории так понятно и так прямолинейно. Побывав в Военном музее Парижа, я понял, что с точки зрения французов Вторую мировую войну выиграл прекрасный генерал Шарль де Голль и французское Сопротивление. Венгры в свою очередь на научных конференциях утверждают, что главной трагедией войны явилась оккупация их страны. Это говорится о Венгрии, верной союзнице нацистской Германии! Все в большей или меньшей степени мухлюют. Но нас отчего-то обязывают играть по правилам.
М.К.: — У меня ощущение, что в нашем конкретном государстве тема патриотизма загублена. В сознании либеральной молодежи при слове «патриотизм» в сознании всплывает «Молодая гвардия» в лучшем случае. Хотя очевидно, что здоровый патриотизм — это нормально.
Б.К.: — Илья Эренбург в свое время в интервью американским журналистам сказал: «Мы в СССР всегда говорили, что уничтожили классовое неравенство, но не говорили, что уничтожили всех дураков». К сожалению, вокруг этой темы всегда было и будет много жуликов и прохиндеев. Мне лично импонирует теория и практика малых дел, как сказал Игорь Олегович. Дорожку перед школой замостили, что-то ещё хорошее сделали, в этом и заключается настоящий патриотизм.
В.С.: — Мне кажется, что мы, новгородцы, в этом отношении находимся в выигрышном положении. У нас уже есть единый учебник, только не на бумаге, а в бронзе — памятник «Тысячелетие России». Я бы большую часть уроков по истории проводил у этого памятника. Через людей, которые своей жизнью заслужили попасть на этот монумент, через их судьбы самым доходчивым образом и можно показать, что такое любить и что-то делать для Родины.
М.К.: — А кого бы добавили? Городская администрация, если помните, запускала такой проект.
В.С.: — По-моему, стоило бы предложить этот вопрос школьникам. Пусть подумают, пусть аргументируют.
М.К.: — А они на это способны?
И.П.: — Способны, конечно. Но мне бы хотелось вернуться к реплике Бориса Николаевича. Да, другие страны будут мухлевать в вопросах истории, но мы своей собственной кровью купили право говорить честно. Даже евреи не понесли таких потерь в процентном отношении, как русские солдаты. Вот где был настоящий геноцид. Я согласен с тем, что должны быть какие-то рамки в преподавании истории, которые сейчас очень размыты, но я, кроме того, прекрасно понимаю, к чему приведет появление единого учебника. Любой методист, который знает гораздо меньше, чем я, сможет прийти ко мне на урок и сказать: что это вы тут рассказываете, в учебнике этого нет! И я буду потом доказывать, что я не верблюд. Это абсолютно реально, учитывая сегодняшнюю ситуацию в сфере образования. Кстати, «замечательный» принят закон о символике... Я как учитель теперь должен думать: если показываю танк «тигр», я уже пропагандирую? В законе не сказано, «демонстрация с целью пропаганды». Там просто — показать публично. Штирлиц в нацистской форме — нельзя? Вариативность просто необходима.
А.Б.: — Мы говорили прежде всего о ХХ веке, но помним, кто предложил идею учебника — Владимир Путин. Предполагается, что и новейшая история, в том числе период правления Путина, будет представлена в учебнике. Возможно ли показать этот период объективно?
Б.К.: — Помню, как когда-то учитель господина Петрова профессор Циркин смотрел на меня со снисходительной улыбкой и говорил: «Боря, история закончилась в 476 году падением Западной римской империи». Верно ведь, Игорь Олегович?
И.П.: — Верно, а дальше началась политология. Это была любимая мысль Юлия Берковича.
Б.К.: — Я свой курс «История Отечественного государства и права» заканчиваю 1991 годом, мотивируя это тем, что в это время вступает в силу действующее законодательство и смешно в рамках истории преподавать Конституцию 1993 года, этим нужно заниматься в рамках Конституционного права РФ, например. Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии. Мне кажется, что в изучении истории некий санитарный кордон должен быть. Для меня вполне логичным было бы ограничить историю нашей страны концом XX века, потому что к эпохе моего тезки, Бориса Николаевича Ельцина, у народа уже выработалось определенное отношение.
А.Б.: — Разве в учебнике есть этот кордон?
Б.К.: — К сожалению, предполагается закончить этот учебник событиями сегодняшнего дня, чуть ли не 2013 годом.
М.К.:— Хорошо это или нет, но единый учебник предполагает развитие патриотизма, вдумчивого отношения к истории родной страны, как минимум её знание. Гипотетически — через 10 лет преподавания по единому учебник что-то изменится?
Б.К.: — Не знаю. Если продолжить тему советского патриотизма, современниками которого мы были и современниками которого были наши родители, ведь это разные вещи. С одной стороны, родители наши верили, что уж они-то будут жить при коммунизме, и искренне всем классом, как моя мама, хотели ехать на целину. И в то же время уже в наши годы процветали двойные стандарты, когда на комсомольских собраниях и за пределами официозных учреждений говорились абсолютно разные вещи. Как говорил граф Толстой, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Поэтому то, о чём я говорю, правильно и верно, но и то, о чем говорит Игорь Олегович, тоже правда. К сожалению, иногда благое дело достается людям, которые любую самую прекрасную идею могут испортить.
И.П.: — На мой взгляд, через 10 лет работы по этому учебнику не изменится ничего. Кто работал, тот работать и будет. Сложнее станет только в плане административного контроля. Этому надо противостоять, но если мы под эгидой противостояния сами начнем составлять нечто, не имеющее отношения к истории, но имеющее к пропаганде, будет еще хуже.
В этом году в список рекомендованных учебников истории вошли 65 учебных пособий — разве это нормально? Некоторые важнейшие вещи у нас знают только специалисты, и это надо исправлять. Иначе последствия будут негативными. Некоторые молодые люди не понимают, что подвиг ветеранов — это и предмет их собственной гордости. Они не чувствуют связи с героями прошлых лет. Такие вещи происходят в том числе из-за отсутствия официальной оценки исторических событий.
Но это совсем не значит, что мы должны вернуться к тоталитарному мышлению. Учебники будут рассчитаны на разные возрасты, но построены в рамках единой концепции, в рамках логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого. Есть общая канва, а есть разные мнения — и такое, и такое, и такое. У нас талантливые учителя, они смогут правильно это преподнести.
Владимир ПУТИН,
Президент России
Алина Бериашвили,
Мария КЛАПАТНЮК
Фото из архива «НВ»
