ЖКХ как первооснова всего, что тебя раздражает. Рассуждает Алина БЕРИАШВИЛИ, обозреватель «Новгородских ведомостей».
Навязчивая идея приобрести собственную квартиру невероятно обострила во мне наблюдательность. Иду ли я или еду по городу, с въедливостью старухи-процентщицы осматриваю проплывающие мимо дома.
Меня, к слову, интересует не вид из окна, и даже не район. Вот, например, еду и вижу: новый дом. Очень хочется о нём помечтать, но не могу, как заноза в голове сидит рассказ университетской знакомой, которая чихнула у себя в ванной на, скажем, пятом этаже нового, естественно, дома, а ей крикнули доброжелатели с шестого: «Будь здорова!».
С одной стороны, приятно, вежливые соседи попались, с другой — это не самое волнующее, что ей довелось слушать в том же месте, но в иной час. Или вот другая история, иду я и вижу: старый дом, сталинка даже. Мысль воспаряет столь высоко, сколько высоки потолки в этом чертоге. Парит не долго, разбивается о быт. Вот с чертога штукатурка-то как валится, того и гляди, башка попадёт, надо бы мне ускориться, а не воспарять в мечтах.
К слову, это не врожденный скептицизм. Это — профессиональная деформация. Звонящих и пишущих в редакцию с просьбой хоть как-то посодействовать в разрешении их жилищно-коммунальных проблем — тьмы, и тьмы, и тьмы, а домов (скрипящих, текущих, дурно пахнущих и местами подгнивающих), кажется, мильоны. Так что ЖКХ в наше время — это не просто три обидные буквы, но и целый клондайк тем для журналистских материалов.
Моя последняя вылазка в эпицентр жилищно-коммунальной катастрофы случилась пару недель назад. «НВ» подробно писали о том, как губернатор с мэром инспектировали самую старую хрущевку на Торговой стороне. Там, напомню, чрезвычайно дурно пахло из подвала. Даже не знаю, с чем это амбре сравнить по силе. Мне кажется, в особенно «удачные» дни оно могло если не убить лошадь, то, как минимум, сбить с ног какую-нибудь субтильную натуру.
Помнится, утром счастливого для жильцов этого дома дня, когда серьёзные мужчины в пиджаках мерили шагами старенький дворик, один из этих мужчин — директор «Водоканала» Сергей Литвинов — сказал мне хорошие слова: «Это единственный в городе дом с такой проблемой. К сожалению, мы поздно о ней узнали, иначе решили бы уже давно».
Я ему отчего-то поверила. Блажен, кто верует! Впрочем, неведение не длилось долго. Спустя пару недель мне позвонила жительница дома № 3 по улице Рахманинова Галина ЕЛИСЕЕВА и сообщила — что? Естественно, то, что в её доме наблюдается аналогичная проблема: сырой подвал и ползущая из него по стенам вверх плесень.
— На улице жара стоит, а у меня дома холод и сырость! — делилась наболевшим на том конце провода Галина Евгеньевна. — И знаете, что мне говорят в УК? Что надо меньше стирать — вся сырость дома из-за моей стиральной машинки! И ведь всегда, когда я с претензиями обращаюсь, так недовольны, как будто мы им денег не платим.
Следом за Галиной Евгеньевной позвонила Ольга Петровна ТИЩЕНКО.
— Вот вы про дом на Державина написали, а у нас знаете, что творится?! — восклицала активистка.
Речь шла на этот раз про общежитие на Кочетова, 30. Которое, конечно, тоже уже скрипит, трещит и на ладан дышит. С одной стороны — общежитие, и спрос невелик. С другой — в комнатах его вместо двух-трех человек живут по пять-семь, а это уже, сами понимаете, двойной износ. Более того, нередко этими пятью-семью проживающими оказываются трудовые мигранты. Где-то в середине страстной тирады Ольги Петровны у меня даже закралась мысль, что на Кочетова, 30, тоже пахнет, только не из подвала, а межнациональным конфликтом. Но нет. Пока нет. Ольга Тищенко напирала прежде всего на то, что проживающие не оплачивают должным образом жилищно-коммунальные услуги, у дома копится долг, и денег на капитальный ремонт как не было, так и нет.
Все ли на Кочетова, 30, столь же толерантны, как Ольга Петровна, мне не ведомо, а вот то, что в городе Пугачеве (помните, там произошел последний в России крупный межнациональный конфликт) львиная доля жителей была недовольна состоянием сферы ЖКХ, известно доподлинно. Об этом писали в прессе. То, как соотечественники в залитых, отсыревших и заплесневевших квартирах ругают власть всех уровней, я слышала сама. Гнилой подвал и протекающая крыша, пожалуй, — лучшая среда для развития протестных настроений всех мастей и окрасок, они растут там, как грибок.
