а он — рядовой главный редактор. Рассуждает ДЖОКЕР, независимый созерцатель.
Да, да, да… И еще раз — да!
Он не прав, этот главный охотник за анонимстами. Этот главный редактор. Зато насколько прав Кроликов: «Хреновина, конечно, все эти национальности. От человека все зависит: и среди евреев тоже хорошие люди попадаются». В «Ширли-мырли» все просто. Но ведь и среди анонимстов есть порядочные люди, добавлю от себя как принужденный к аудиту их деятельности.
Возьмем, к примеру, ТАТЬЯНУ, приоткрывшую нам себя 22.01.2014 в 19.35 по поводу статьи «Анонимзму — конец?». Кстати, откуда там вопросительный знак? Это не моё. Есть подозрение, что главред все-таки колебнулся в последний момент.
Итак, Татьяна… Я, с вашего разрешения, опущу некоторые имена и названия, они нам ни к чему:
«Джокер, Вы бы (…) за своими «грамотными» авторами следили. (…) как нибудь без ваших «ценных указаний» обойдутся (на мой взгляд), и если что, то постоянные читатели их «направят на путь истинный», а вот у вас, по-моему, с этими самыми читателями напряг. Новости с запозданием, да еще и с грамматическими ошибками, да и достоверность их, (по крайней мере, у меня), делится пополам, как минимум... Да и комментаторы ваши... то ли вы себя не уважаете, то ли они вас... с уважением, ваша бывшая читательница, в настоящее время лишь бегло просматривающая вашу страницу».
Сохраняю орфографию и пунктуацию авторессы для того лишь, чтобы сказать: Татьяна — молодая, умеющая логически мыслить девушка. Спроси ее, как пишется слово «стеклянный», наверняка ответит: «Стекляный — с одним Н, а стеклянный — с двумя».
Наделена наблюдательностью и цепкой памятью. «В настоящее время лишь бегло просматриваю вашу страницу», признается Татьяна. Но успевает заметить: «Новости с запозданием, с грамматическими ошибками, достоверность их делится пополам».
За этим стоит профессионал. Но снедаемый комплексами. Ну зачем это, необязательное и даже искусственное, «с уважением»? Объясню!
Когда-то давно с Татьяной случилась большая беда: она уронила в речку мячик. Пыталась скрыть это от родных, но безуспешно. Ее, конечно, уговаривали: «Танечка, не плачь, не утонет мяч в речке». Он же внутри пустой. Вот если бы это был замаскированный под мяч контейнер для транспортировки героина, тогда — другое дело. Было бы от чего разреветься.
Вняв объяснениям, Таня успокоилась. А через несколько дней — новое несчастье. Она уронила… Мишку! Прямо на пол. При этом, пытаясь удержать верного друга, еще и лапу ему оторвала.
Короче, история повторилась. И теперь уже Татьяна взрослым не поверила. Мол, вы и тогда говорили, а вот — опять!
Эти-то — понимаете ль вы меня, друзья мои? — поставленные на одну доску мячик и Мишка, субъекты Татьяниного бытия, несовместные, как гений и злодейство, как лёд и пламень, как молоко и огурец, и стали причиной появления фобии, которая характеризуется полной утратой врожденной гармонии между телесным и духовным началами девушки. Более того: свойственная Татьяне куртуазная парадигма в мышлении и поступках оказалась вне нотаций императивной схемы. Проще говоря: Татьяна отступила на допарадигмальный уровень концептуализации структуры своего ego, что привело к частичной дисперсии (я бы усилил: к регрессии) интелектуального потенциала субъекта.
Она разуверилась в людях: сперва — в их честности, потом — в их порядочности, потом — в грамотности. Потом — боюсь сказать — и в газете «Новгородские ведомости». Мы потеряли ее!
Тут, конечно, главред виноват. Проморгал, просвистел, профершпилил, чулканулся… Остался при пиковом интересе, как бывает при семерной без туза.
Но вопрос стоит в чисто философском аспекте: чё дальше-то делать? Татьяна, милая Татьяна! С тобой теперь я слезы лью; ты в руки модного тирана уж отдала судьбу свою. Это так же очевидно, как и то, что алгоритм всегда должен заканчиваться после выполнения конечного числа шагов. И формализация понятия или переход к непустому множеству элементов, называемых буквами, то есть — к алфавиту, к началу начал, уже не спасут. Вы меня понимаете, Татьяна?
Конечно, понимаете. Как грамотный нечитатель — неграмотного писателя, как беглая просматривательница — дотошного созерцателя.
Жаль, что мы никогда не встретимся… И всё-таки он вертится! Мяч в речке из вашего детства…
