или Как на Руси начиналось издательское дело
«Апостол», первая датированная печатная книга на Руси, изданная в 1564 году Иваном Фёдоровым и Петром Мстиславцем, в этом году отмечает свой 450-летний юбилей. Однако помимо самого издания огромный интерес представляет и сама личность русского первопечатника Ивана Фёдорова.
Был ли он одним из первых русских разведчиков и фаворитом Ивана Грозного, почему ряд редких книг, им изданных, сегодня хранятся за границей и какие основные проблемы встают перед отечественными фондами редкой книги? Об этом и многом другом наша беседа с Андреем ВОЗНЕСЕНСКИМ, заведующим сектором старопечатной книги Отдела редкой книги Российской национальной библиотеки.
— Андрей Владимирович, доподлинно известно, что и до «Апостола», изданного Иваном Фёдоровым и Петром Тимофеевым Мстиславцем, в Москве печатались книги. Однако они не получили такой широкой известности, и появление книгопечатании на Руси связывают прежде всего с «Апостолом», а отнюдь не с ними. Отчего так получается?
— Действительно, ещё до Ивана Фёдорова и Петра Мстиславца в Москве существовала анонимная типография. Когда она была учреждена, не знает никто, но точно еще до выхода в свет «Апостола». В пору её работы книгопечатание не воспринималось как принципиально другой способ распространения книг: и печатники, и писцы занимались единым общим делом, нередко прибегая к помощи друг друга. Судите сами, об анонимной московской типографии мы ничего не знаем потому, что книги, в ней изданные, не имели никаких выходных сведений. И это не было случайностью, печатники следовали рукописной традиции, ведь в рукописных книгах тоже не было колофонов (выходных сведений, располагавшихся в конце книги. — Прим. ред.). Кроме того, в анонимных изданиях, так же, как и в рукописных книгах, не было выключки по правой стороне, текст равнялся только по левому краю, да и шрифт употреблялся крайне сложный. С другой стороны, существуют факты употребления орнаментики анонимных изданий в московских рукописях. В анонимной типографии печатались заготовки для рукописей, на листах бумаги оттискивали орнамент и такие листы пускали в продажу. Писцы подобными заготовками с удовольствием пользовались, потому что это экономило время.
Иван Фёдоров уже не ориентировался на рукописную традицию, сделав печатную книгу самостоятельной и самодостаточной. Если учесть, что его «Апостол» стал первой датированной русской печатной книгой, то особенное внимание к нему не покажется удивительным.
— Встречается мнение, что уникальность «Апостола» состоит ещё и в том, что он отпечатан абсолютно без ошибок, чего не встретишь даже в последующих изданиях Фёдорова, это так?
— Это весьма спорный вопрос. И во многом потому, что им никто никогда специально не занимался. И ошибки, и опечатки в нем имеются. Не случайно текст «Апостола» 1597 года, напечатанного Андроником Тимофеевым Невежей, содержит целый ряд новых чтений. Кроме того, в этом издании была внесена правка и в богослужебную часть. Что касается «Апостола» 1564 года, то учёных больше волновал вопрос, правил ли текст сам Иван Фёдоров. Согласно исследованиям украинского учёного Г.И. Коляды, правка текста имела место, потому что не удалось обнаружить ни одной рукописи, которая полностью соответствовала бы с точки зрения текста «Апостолу» 1564 года.
— Иван Фёдоров довольно скоро покинул Москву и остаток жизни провёл в Речи Посполитой, встречался с рядом монархов не слишком дружественных нам государств. Кроме того, время это пришлось на Ливонскую войну. Но, судя по всему, на Руси Фёдорова не осуждали: в Москву шли большие тиражи изданных им книг, и по версии ряда исследователей, не только книг, но и тайных донесений. Можем ли мы нашего первопечатника считать ещё и разведчиком?
— Думаю, что нет, хотя я встречался с мнением, что Иван Федоров не бежал в Литву, а был направлен туда Иваном Грозным. Существует много точек зрения, но мы можем основываться только на том, что пишет сам Иван Федоров. А он в колофоне «Апостола» 1574 года, изданном в Львове, сообщает, что из Москвы они с Мстиславцем были вынуждены уехать из-за возникших противоречий с влиятельными людьми. А что касается его изданий, поступавших на Русь, то в Москве регулярное книгопечатание началось только в 1589 году, и конечно, книги Фёдорова были здесь нужны. Хорошо известна была, например, его «Острожская Библия», ведь она стала первым изданием Библии на церковнославянском языке. Русские типографы хорошо знали и ценили издания Ивана Федорова, нередко ориентировались на них. Так, при принятии решения издать в Москве в 1663 году Библию на Печатном дворе имитировали, хотя и не вполне, с изменением некоторых текстов именно «Острожскую Библию» Ивана Фёдорова.
— Возвращаясь к причине, побудившей Ивана Фёдорова покинуть Москву. Могла ли ей стать ссора с переписчиками, которые видели в Фёдорове конкурента?
— Нет, никакого противостояния между печатниками и переписчиками не было просто потому, что печатники никоим образом не могли отобрать у переписчиков их хлеб. Рукописные книги создавались ещё долгое время, и нередко стоили дешевле, чем напечатанные.
— И доброе отношение Ивана Грозного к Ивану Фёдорову тоже преувеличено?
— Да, это легенда. Я, честно говоря, мало знаю примеров любви царей к ремесленникам. Иван Грозный не составлял исключения. После отъезда Ивана Фёдорова и Петра Тимофеева Мстиславца ему только и нужно было, найти тех, кто был способен выполнять те же работы. И уже в 1568 году, спустя всего три года, в Москве была выпущена Псалтырь, и работали над нею другие мастера: Никифор Тарасиев и Андроник Тимофеев Невежа.
— Если посмотреть на судьбу следующих изданий Ивана Фёдорова, то становится грустно. Единственный из сохранившихся «Часовников» первого издания хранится в Брюсселе, единственная же «Азбука» в Гарварде...
— Насчет «Азбуки» не соглашусь, не так давно нашли еще один экземпляр книги.
— И где же он?
— В Британской библиотеке.
— И снова не на родине! Как так получилось, что такие уникальные издания оказались за границей?
— Если говорить про «Азбуку», то Британская библиотека участвовала в аукционе «Сотбис», который распродавал коллекцию Дягилева — Лифаря. Наши библиотеки также могли бы приобрести это издание, но то ли денег не хватило, то ли на другие нужды решили их тратить. А в целом книги вывозились за границу ещё в XVII веке. Есть сводный каталог напечатанных на кириллице книг, находящихся в библиотеках Соединенного Королевства и Ирландии, так в нем учтено немало экземпляров с записями начала XVII века. В России эти издания зачитывались и приходили в негодность, а за границей их не читали, а просто хранились. Тот же «Часовник» был одной из самых употребительных книг, а я в Оксфорде видел его экземпляр, который вообще никто не читал. У него оказались очень большие поля, не было повреждений, у нас такой экземпляр не встретишь. В Англию эти книжки привозили прежде всего купцы. Сложно сказать — зачем. Существует версия, что эти книги были нужны для обучения языку, но мне кажется, что их привозили как диковину. К тому же все эти книжки были маленькими и дешевыми, так почему бы их и не захватить с собой, чтобы показывать затем любопытствующим, что и такое в мире есть.
— Какие на сегодняшний день основные проблемы стоят перед фондами редких книг отечественных библиотек? Вероятно, как и везде, недофинансирование?
— Всё зависит от библиотеки. У нас дирекция выделяла средства на закупку книг, и мы только в двухтысячных годах приобрели немало книг XVI–XVIII веков. В общей сложности было куплено более 2,5 тысяч изданий. Это много. Таким образом, вопрос комплектования в каждой библиотеке решается по-своему. Главная проблема, которая стоит перед всеми, — это описание, атрибуция изданий. Ведь они часто доходят до нас без выходных сведений, так как сведения эти помещались либо на титульном листе, либо в колофоне, а начальные и конечные листы утрачивались в первую очередь. Специалистов, которые могли бы правильно определить место и время издания книги, в стране крайне мало. Да их у нас и не готовят. Как результат — гигантское количество ошибок.
— Например?
— В одном из крупных российских музеев мне как-то сообщили о покупке московской Псалтыри 1645 года. Я попросил ее показать, и мне принесли новоприобретение. Книга оказалась в хорошем состоянии, но мне почувствовалось, что что-то в ней не так. Я решил посмотреть филиграни, то есть водяные знаки бумаги. А тут надо заметить, что после указа Екатерины II, кажется, 1789 года, русские промышленники, производящие бумагу, были обязаны указывать посредством филиграней дату ее изготовления. И на бумаге этой Псалтыри якобы XVII века я обнаружил дату: 1830 год. Оказалось, что это единоверческое издание XIX века. И таких случаев, к сожалению, очень много.
Фото из архива Андрея ВОЗНЕСЕНСКОГО
