100 лет назад на планете не стало странствующих голубей
Юбилеи бывают разные: нейтральные, весёлые, печальные. Позавчера, 1 сентября, случилась большая круглая дата, напомнившая о таких неприятных и, к сожалению, пока неизбывных качествах человечества, как жадность и легкомыслие.
Ровно 100 лет назад в зоопарке американского города Цинциннати тихо скончалась голубка Марта, последний остававшийся в живых экземпляр странствующих голубей. 1 сентября 1914 года этот вид навсегда исчез с лица нашей планеты.
К концу дня в зале зоологического музея Московского университета никого. Даже старушка-смотрительница ушла домой, рабочее время закончилось. Хожу один между витрин с чучелами. У каждого — своя история. Вот большие панды, жившие в Московском зоопарке. Вот бегемот, рядом с которым сладко спал персонаж Эльдара Рязанова из фильма «Гараж». А вот...
Странно, что раньше я не обращал внимания на эту витрину. В ней сплошные голуби, но один — под дополнительным колпаком, для большей сохранности. Уникальный экземпляр. Из-за длинного хвоста кажется крупнее нашего сизаря, а уж оперением куда наряднее его: красно-бурые горло и грудь, глянцево-голубая голова, графитный верх тела, белый низ, а в целом отливает металлическим блеском. Даже не верится, что когда-то такие пернатые были одними из наиболее многочисленных, если только не самыми многочисленными на свете.
Американские пионеры называли эту птицу просто голубем или лесным голубем. У индейцев она была известна как мускован («скиталец») из-за ее постоянных кочевок и перелётов. В «Системе природы» Карла Линнея голубь получил научное название migratorius, то есть «странствующий». Таким он и остался навсегда.
«Вымершая птица семейства голубиных», — так пишет об этой птице русская «Википедия». Англоязычная Wiki называет её extinct — исчезнувшей. Оба термина категорически неверны. Правильно будет написать: completely exterminated — полностью истреблённая. Масштабная трагедия, сотворенная руками не всего человечества, правда, а лишь его части — американцами.
* * *
Область обитания странствующих голубей занимала большую часть востока Северной Америки. Они населяли старые лиственные леса с обилием буковых орешков, каштанов, желудей и всевозможных ягод и семян. Ежегодно их огромные стаи возвращались с южных зимовий на северные гнездовья. Голуби поселялись колониями, когда на протяжении многих километров на каждом дереве находились десятки и сотни гнезд, в каждое из которых обычно откладывалось одно яйцо.
«Когда их гигантские стаи взмывали ввысь, они заслоняли солнце, и неисчислимые крылья поднимали настоящий ветер. Час за часом они проносились в вышине, возбуждая благоговение перед изобилием природы, какого нам уже никогда не увидеть. Вот что такое были странствующие голуби в былые дни», — так писал американский зоолог Роберт Мак-Кланг.
Привычка держаться стаями, селиться колониями и слетаться на кучные ночёвки сделала странствующих голубей легкой добычей для охотников. Повсюду, где бы они ни появлялись, люди учиняли невероятную бойню. Птицы гибли миллионами. Когда люди уставали подбирать добычу, они часто выгоняли в лес свиней, чтобы они жирели, объедаясь оставшимися тушками взрослых птиц и выпавшими из гнезд птенцами.
Когда я впервые узнал историю странствующего голубя? Уже не помню, но точно еще в школе. То ли из «Детской энциклопедии» лет в 12, то ли через пару лет из книги Мак-Кланга «Исчезающие животные Америки». Так что, читая описание охоты в романе Дж. Ф. Купера «Пионеры», уже знал то, чего не мог знать автор, умерший в 1851 году.
«Среди охотников можно было заметить и высокую, тощую фигуру Кожаного Чулка. Он расхаживал по поляне, держа ружье на руке; его собаки бежали за ним по пятам. Они то обнюхивали убитую или раненую птицу, которые падали теперь одна за другой, то жались к ногам хозяина, как будто разделяя его негодование по поводу такого хищнического и недостойного истребления пернатых.
Выстрелы раздавались все чаще, иногда слышались целые залпы, когда над полем, покрывая его, словно туча, черной тенью, пролетала особенно большая стая. Иной раз легкий ружейный дымок вырывался из голых кустов на горе, и перепуганные птицы взлетали выше в тщетной попытке скрыться от смертоносных пуль и стрел, пущенных в самую гущу стаи.
Так велико было количество птиц и так низко они летели, что некоторые охотники, стоявшие на горе, сшибали бедняг длинными шестами»...
* * *
В 1823 году, когда роман вышел в свет, странствующие голуби не были редкостью. Не было даже намёка на то, что они могут исчезнуть. В 1810 году Купер вполне мог видеть то же, что видел в Кентукки его современник, орнитолог Александр Уилсон. Учёный наблюдал перелет стаи, ширина которой, по его оценке, достигала полутора километров, а длина — 380 км. Исходя из скорости их полета и времени, которое прошло, прежде чем последние птицы пронеслись над его головой, Уилсон высчитал, что только одна эта стая состояла более чем из двух миллиардов странствующих голубей!
Тем не менее в сцене, описанной писателем, откровенно читаются боль и тревога по поводу бесхозяйственного, бездумного, варварского отношения его соотечественников к природе:
«Никто не подбирал дичь, она валялась на полянах в таком изобилии, что вся земля была чуть ли не сплошь покрыта трепещущими жертвами.
Кожаный Чулок молча, но с тяжелым сердцем наблюдал все происходящее. Он ничем не выражал своих чувств до тех пор, пока не увидел, что для охоты катят пушечку».
Понятий «экология» или «охрана природы» тогда не существовало. Но Фенимор Купер вполне экологично выразил свои чувства словами старого охотника: «Так безжалостно истреблять птичьи стаи — стыд и позор.
Небось, никто из вас не сможет облюбовать одну птицу и сбить ее. Если человеку потребно мясо голубя — ну что ж, голубь на то и создан, как и все живые создания, чтобы служить человеку пищей. Но зачем же убивать двадцать, чтобы съесть только одного?»...
Весной 1851-го, последнего года жизни Купера, для рынков и лавок Нью-Йорка железная дорога доставила 74 тонны голубей, убитых только в двух графствах на севере штата. «Все равно их всех не перебить!» — таково было отношение среднего американца к происходящему. То же считал и сенат штата Огайо, в 1857 г. отклонивший законопроект, который обеспечивал некоторую защиту этим птицам. Значит, уже тогда находились люди, думающие в отношении природы и животного мира намного шире остальных. Однако законодатели объявили: «Странствующие голуби не нуждаются в охранительных мерах. Никакая обычная охота не может уменьшить их числа или как-нибудь отразиться на неисчислимом ежегодном приросте».
Через 30 лет после этого беспардонного (а когда политики изъяснялись иначе?) заявления голубей почти не осталось — по сравнению с былым великолепием. Но и свидетелей того великолепия не осталось. Новое поколение по-прежнему считало «голубиный ресурс» неистощимым. Иначе не случилось бы того, что случилось в 1881 году, когда охотники забрали из гнезд 20 тысяч подросших птенцов и отправили их в Нью-Йорк. Там молодые птицы послужили живыми мишенями для участников голубиной охоты в развлекательном парке Кони-Айленд. Печально, но это «спортивное» состязание прошло под эгидой тогдашней Ассоциации защиты рыбы и дичи штата Нью-Йорк...
Такое отношение должно было привести к единственному логически возможному финалу. И привело. Голубиные стаи, с каждым годом всё более жидкие, однажды не появились совсем. Американцы не были к такому готовы. В их массовом сознании исчезновение голубей было подобно «взрыву динамита». Они до такой степени верили в неистребимость и «поразительную плодовитость» самой многочисленной дичи, что принялись выдвигать фантастические версии происшедшего. Некоторые утверждали, что голуби всем скопом пустились в странствия и осели в безлюдных областях Австралии. Другие предположили, что они утонули в Атлантике по пути в Южную Америку. Третьи до хрипоты убеждали: голуби улетели на Северный полюс и там замёрзли. Рискну предположить, что это были попытки заглушить совесть нации...
* * *
Ну а что же печальной памяти Марта? Практически единственная широко известная информация об этой птице — дата её смерти. И только. Однако существуют и дополнительные подробности о последних годах последнего странствующего голубя.
Например, в «Бюллетене Нью-Йоркского зоологического общества» (1911) интересную информацию о Марте и вообще о странствующих голубях зоопарка Цинциннати сообщил Сол Стефан. Представляя в Штатах фирму Гагенбека, он приложил много сил для того, чтобы коллекция этого зоопарка стала одной из лучших в стране. Оказывается, Марта появилась на свет в 1885 году от пары голубей из десятка особей, в своё время привезенных в Цинциннати из северной части штата Мичиган. Тогда в зоопарке вывелось сразу 15 птенцов, но это был последний такой случай. Впрочем, специально разведением их и не занимались. Зачем, если всегда можно поймать новых?
Но годы шли, странствующие голуби Цинциннатского зоопарка отправлялись в мир иной один за другим, и одновременно начались разговоры, что и в природе их, как ни странно, становится всё меньше. Тут руководство парка спохватилось и принялось всячески улучшать условия содержания голубей, повышать качество их кормёжки, чтобы стимулировать к размножению. Да только эти решительные меры оказались запоздалыми.
В 1878 году 100 миллионов странствующих голубей было убито охотниками близ города Петоски в Мичигане — в одной лишь гнездовой колонии, занимавшей площадь 120 на 25 км. Последняя большая бойня. Тогда живых птиц продавали по 2,5 доллара за пару. С 1899 года зоопарк Цинциннати предлагал ловцам и торговцам купить пару голубей уже за 1000 долларов. Молчание стало ответом на столь выгодное предложение. Последний дикий странствующий голубь, насколько известно, был подстрелен в 1899 году или в самом начале 1900 года.
В 1910 году пала одна из двух оставшихся в зоопарке птиц — 26-летний самец. От него не сохранилось даже чучела, поскольку на момент смерти он сильно линял. Марта осталась одна, овеянная сомнительной славой последнего представителя своего вида. Для компании к ней подсадили самца плачущей горлицы, но вскоре его перевели в отдельную клетку: когда голуби сидели вместе, многие посетители сердились, не умея различить их.
Заключительные четыре года своей жизни птица, предки которой летали многомиллионными стаями, провела в полном одиночестве... Теперь в Цинциннатском зоопарке есть мемориал, посвященный Марте. Сама же она (вернее, ее чучело) сто последних лет стоит за стеклом витрины Смитсоновского музея естественной истории в Вашингтоне. Памятник истреблённому виду. Вечный укор алчности и легкомыслию человечества.
Фото из архива «НВ»
