Глава из книги Геннадия РЯВКИНА «Апостолы и отступники»
12 декабря 1929 года
Москва, Кремль
…Накануне Надя с детьми уехали в Зубалово. Сталин попросил постелить в кабинете, не стал спускаться на первый этаж — в квартиру, — а подкинул в печь несколько березовых поленьев и открыл форточку. Это было огромное удовольствие — встать у окна и вдыхать морозный воздух и табачный дым. Он даже расстегнул китель и приоткрыл раму, решив, что выкурит сразу две папиросы. Но ночь ворвалась в комнату облаком крохотных снежинок, и декабрьский мороз охватил грудь.
Сталин закрыл окно, докурил папиросу и, избавляясь от горечи во рту, в два глотка допил остывший чай. Мороз был градусов восемь, на часах — половина третьего. «Не замерзну до утра», — решил, взглянув на летящие в форточку снежинки.
Холод разбудил около семи часов. Вылезать из-под одеяла очень не хотелось, но он резко вскочил с дивана, подбежал к окну и захлопнул форточку. За окном было темно. Только чуть в стороне, у входа в Арсенал, тускло тлел фонарь над будкой часового.
Сталин вернулся на свое ложе, прихватив со стола отложенную «для чтения после сна» тонкую папку с документами. Это был проект Постановления Совета Труда и Обороны «Об охране предприятий Особого технического бюро войсками ОГПУ» от 3 декабря и протокол заседания президиума СТО по этому вопросу. Речь шла об открытии первого в СССР авиационного конструкторского бюро в… тюрьме.
Сталин помнил, что открытием — в прямом и переносном смысле — распорядился случай. Хотя — как сказать…
1
Так получилось, что к концу 28-го года в Бутырке собрались сразу несколько известных конструкторов авиационных машин — Григорович, Надашкевич, Поликарпов. Сидельцы оказались в общей камере и на чем свет стоит костерили советскую власть, что так с ними обошлась. Несправедливо! Конечно, эти их речи слушал «подсадной» и докладывал начальнику охраны. Как его? Кутепов, да! Это он написал подробное как репортаж донесение.
— Что за Кутепов? — поинтересовался Сталин у Глеба Бокия, начальника Спецотдела ОГПУ, курировавшего научно-технический контингент заключенных. — Грамотно пишет, наблюдательный…
— Пацан, товарищ Сталин, — усмехнулся чекист. — Девятнадцати лет нет. Пришел в охрану с завода по комсомольскому набору три месяца назад.
— Девятнадцать лет? Надзиратель?
— Пока используют его как наседку…
— Толковый парень, если судить по отчету.
— Способный. Таким учиться надо…
И решилась судьба ученика слесаря и начинающего вертухая Григория Кутепова. На учебу его направили, но прежде он четыре года отработал с Поликарповым и Григоровичем сперва в КБ «Внутренняя тюрьма», а потом в ЦКБ-39, что через год открылось при Центральном аэродроме Москвы. В 1932 году поступил в только что созданный Всероссийский институт авиационных материалов, в 36-м закончил и год проработал в Наркомате авиапромышленности. 20 сентября 1937 года был зачислен оперуполномоченным в штат 3-го контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР.
3
Среди обычной шелухи проклятий и самооправданий красных директоров, отрешенных от кремлевских пайков, отдельных квартир и личных авто, внимание Сталина привлек тогда фрагмент, где Кутепов передавал содержание перепалки между Поликарповым и Григоровичем:
«Старый (подследственный Григорович Д.П.) говорил Молодому (осужденный Поликарпов Н.Н.), что фюзеляж обязательно должен сходить после кабины на конус, потому что это придаст аэроплану дополнительной скорости за счет того, что встречный воздух станет лучше обтекать фюзеляж. Молодой очень психовал и громко говорил, что тогда аэроплан потеряет боковую устойчивость, а хвост не будет достаточно помогать маневрированию при атаке противника. Он несколько раз добавлял, что если бы не козни этого самовлюбленного болвана Андрюхи Тупого (так он говорил), он уже давно бы построил истребитель под «Юпитер». Мол, чертежи у него почти готовы. Но Тупой обошел его на рысистых и забрал заказ к себе. Сухой (так он сказал) никогда этот аэроплан не сделает ни с «Юпитером», ни тем более с БМВ (так он сказал), который совершенно не годится для аэропланов, потому что очень тяжелый и слабый. А мы покупаем их (эти БМВ, надо полагать), потому что немцы видят, какие лопухи под видом специалистов к ним направляются. На это Старый говорил, что им с Молодым надо было объединиться, что у него еще год назад чертежи были готовы под биплан (так он сказал), но не было валюты для двигателя и для покупки дюраля (так он сказал). Спор прервался, когда на них стали ругаться остальные заключенные: зачем кричат, а не ложатся спать. Установить, кто такие Тупой и Сухой, пока не представляется возможным».
Сталину была известна история, когда Андрей Туполев увел из-под носа у Поликарпова заказ на массовый истребитель. Разработку уже поручили поликарповскому «Авиатресту». Это случилось где-то в октябре 27-го. А уже в январе Поликарпов начал бомбардировать научно-техническую коллегию ВВС письмами о необходимости безотлагательно поставить истребитель И-3 на серийный выпуск.
Самое интересное, что собственно аэроплана еще не было. Поликарпов не хотел ставить на него немецкий мотор, хотя с немцами уже было заключено соглашение. Тайком от всех (как ему казалось) на один из опытных образцов поставили американский Packard. Готовились летные испытания. И 21 февраля Миша Громов провел первый полет. После этого И-3 наглухо заперли в цехе.
Сталин вызвал Алксниса. Тот раскритиковал машину Поликарпова, обзывая того горлохватом. Оказалось, что мудрецы из НТК ВВС еще за месяц до полета Громова издали распоряжение о серийном производстве И-3. Сталин согласился с Алкснисом, что налицо головотяпство: недоделанную машину запускают в серию — и поручил внимательно разобраться.
4
Но быстро в России ничего не делается. Пока Алкснис раскачивался, два завода ни с того ни с сего начали производство И-3 по еще неутвержденной госпрограмме («Действительно, с Поликарповым не каждый совладает, пробивной мужик!»). Хорошо один был под завязку загружен выпуском аэропланов-разведчиков Р-1 и развернуть новое дело по-настоящему не смог. Но на другом...
Как позже докладывал Алкснис, «на 40 экземплярах из состава первой серии в 79 машин И-3 были установлены не оправдавшие себя в испытаниях рули высоты с роговой компенсацией и увеличенными углами отклонения. Другую часть самолетов из этой серии, начиная с серийного И-3 № 4027, удалось снабдить горизонтальным оперением большей площади, с рулями высоты, оборудованными роговой аэродинамической компенсацией. Прежние рули сняты с производства, и Поликарпову Н.Н. указано, что в дальнейшем производство безразрезных элеронов запрещается как вредительское».
Сталин чувствовал, что в своих записках и объяснениях Поликарпов и Алкснис, сошедшиеся в беспощадной схватке, чего-то недоговаривают. Поэтому и разрешил Туполеву начать работу над цельнометаллическим истребителем на советском моторе, «а не из деревяшек, которые так любит Колька Поликарпов». Туполев получил параллельный заказ в свой ЦАГИ. А львиную долю средств отдали другому гению — Павлу Сухому, — которого Туполев откопал (как бульбу!) где-то в Белоруссии.
Тогда-то Николай Николаевич и пошел в разнос со всей широты русской души — с девками, драками, гонках на авто по ночной Москве. Однако зря. Ведь истребитель «Четвертый» (И-4) Сухого — Туполева оказался с изъяном. Его не могли поставить в серию. Опытный экземпляр весил около тонны, заводской — на 400 кг больше.
Дело было в технологичности сборки, которая, как объяснял Сталину Алкснис, из-за применения эксклюзивных материалов становилась бы практически ручной, а при типовых давала биплану прибавку в весе. Это, понятно, тянуло за собой снижение скорости и дальности полета.
5
Двойная неудача конструкторов-конкурентов тормозила принятие Сталиным решения. Поликарповский «Третий» (И-3), которого в армии прозвали — понятно почему — Буратино, перспектив не имел. И-3 хорош для мирного труда. В бою ему не устоять против американского «Боинга» или французского «Амиота», показанного в прошлом году на выставке в Париже. Нужен новый истребитель — металлический, быстрый, на родном моторе!
И если отрешиться от лирики, армии очень повезло, что конструкторы оказались в Бутырке. Поди-ка разберись, что плохого сделал Сухой и можно ли сделать лучше? А Поликарпову можно поручить под помилование. И нужно поручить! Пусть оправдается за вредительство с И-3!**
Надо отдать должное гэпеушникам: кто из них скумекал — Миронов из ЭКУ или Трилиссер, к которому попал рапорт Кутепова? Собственно, это не так важно — кто. Важно, что смекнули, вместо карцера собрали конструкторов вместе и поговорили в присутствии заместителя начальника ВВС РККА Алксниса, который уже два раза получал от Сталина нахлобучку за невнятные доклады по работе над новым истребителем.
А работа, это очевидно, стояла после ареста Поликарпова, сгоревшего на любовнице, агентессе германского генштаба. Дело, конечно, молодое: 31 год мужику! Ну что тебе русских баб не хватает, раз ты из «Метрополя» тащишь ночью мимо охраны пьяный в свой кабинет иностранку?!
Короче, пришел Алкснис 13 или 14 декабря (ровно год исполнился!) в Бутырку и поставил троих перед выбором: довесок к срокам за антисоветскую пропаганду или работа на благо страны! Поликарпову-то довесок был ни к чему, потому что он, как враг трудящихся, получил «за участие в контрреволюционной вредительской организации» высшую меру уголовного наказания. Коля сразу согласился. Подумав минуту, дали согласие и два обрезанных члена — члены научно-технического комитета Воздушного Флота РККА Надашкевич и Григорович.
— Товарищ Сталин, им поставлена задача — спроектировать и построить истребитель, чтобы превзошел любой из имеющихся на вооружении капиталистических стран по скорости, по скороподъемности и вооружению, — докладывал Сталину летчик № 2 СССР. — Надашкевич отвечает за два пулемета, стреляющие через винт, и за возможность установить еще два — на крыльях, а также за бомбодержатели для четырех бомб по 25 килограммов каждая. Проект, макет и чертежи должны быть готовы для производства к концу марта. На рассмотрение НТК проект передаваться не будет. Главным конструктором назначен Григорович, его заместителем — Поликарпов. В течение недели будет готова записка по привлечению вольнонаемных…
6
Алкснис умолчал, что истребитель будут делать по эскизному проекту Григоровича, почти готовому в 1927 году и попавшему в НТК среди документов, изъятых при аресте. Не стал говорить Яков Иванович и про авиадвигатель мощностью 450 лошадиных сил французской фирмы Gnome-Rh'ne Jupiter VII, предназначенный для И-5. Мотор был снят осенью 1927 года с совершившего аварийную посадку на нашем берегу Финского залива истребителя «Бульдог». Залетел в чужие пенаты от белофиннов.
Заказ на эти двигатели оперативно разместили у французов. Но оттуда уже после подписания контракта и получения аванса вдруг пришла телеграмма, что «Юпитеры», производящиеся английской Bristol Aeroplane Co, сняты с производства. Понятно, что лягушатники хотели на посредничестве слупить с нас побольше золота. Только делать было нечего, пришлось срочно договариваться напрямую с англичанами — о продаже 15 восстановленных после капитального ремонта двигателей. Их должны были отгрузить в феврале 29-го, чтобы наши техники разобрали, скопировали и стали делать теперь уже советские «юпитеры». Двигатели пришли летом…
Алкснис понимал: узнай Сталин хоть половину правды о его работе по созданию завода № 39 — не сохранить летчику № 2 не только ромбы в петлицах, но и голову на плечах. И Яков Иванович молчал обо всём, о чем мог еще молчать.
Он не догадывался, что начальник экономического управления ОГПУ Лев Миронов, с которым они вместе тянули лямку, аккуратно пишет подробнейшие отчеты на имя Мейера Трилиссера. Но Трилиссер складывал доносы в специальную папочку, на которой выгорает с лета 28-го года его кудрявая надпись «ВВС РККА». Миронов и его ребята регулярно пополняют это досье рассказами о том, почему случился такой казус с И-3 и И-4, кто принял решение подписать долголетний договор с Bayerische Motoren Werke AG, почему сразу не вышли на англичан, а обратились к французам; что мешает наладить производство стали для фюзеляжей и так далее.
Алкснису повезло, что он был Трилиссеру пока не интересен: всего лишь заместитель у Петра Баранова. Вот тот — да, ходит в любимцах Сталина.
7
Едва Алкснис начал рассказывать о создании группы Григоровича — Поликарпова, Сталин сразу понял, что идея гениальная. Еще в разговоре с Бокием, когда тот показал ему записку Кутепова, генсек не удержался перед старым чекистом:
— Мы плохо делаем, мы нарушаем работу наших лагерей. Освобождение людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо. Будут освобождаться лучшие люди, а оставаться худшие. Нужно дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе — награды давать, ордена, может быть? Может быть, досрочно их сделать свободными от наказания, чтобы они оставались на строительстве как вольнонаемные? Ты, Глеб Иванович, подумай об этом. Крепко подумай! Ты же видишь, что ни деньгами, ни уговорами нам не заставить их работать по-социалистически. А заставить надо…
Бокий, который с 23-го года создавал, а потом лично курировал (как любимое детище!) Северные лагеря особого назначения, довольный кивнул. Он построил на Соловках кирпичный, механический и кожевенный заводы, организовал несколько совхозов, лесо- и торфоразработки. Он гордился своим «Городом Северного Солнца», в котором усердно трудились 22 тысячи человек, не стоившие государству с 1 января 1927 года ни рубля. Соловецкие лагеря Бокий перевел на самоокупаемость.
— Займусь лично, товарищ Сталин, — тонкие губы Бокия скривила улыбка, выражавшая то ли радость, то ли презрение (как хочешь, так и понимай).
8
Алкснис, конечно, был птицей не того полета. Хоть и воздухоплаватель, а ни высоты, ни широты ему не хватало. Выслушав его рассказ о «договоре» с конструкторами, Сталин спросил:
— И куда вы их, товарищ Алкснис, определите вольнонаемных помощников? Тоже в тюрьму? Сколько их будет?
— 80–90 человек на первый период работы, товарищ Сталин. Очень срочная работа, я так вас понимаю…
— Есть у меня в друзьях один Яков, — поморщился Сталин, вспомнив вдруг очередную стычку со старшим сыном. — Тоже дурак… В одну камеру всех, так?
— Им уже выделены две, с койками и с чертежными досками, — лицо второго летчика покрылось мелкими капельками пота.
— Вот я и говорю, — протянул Сталин то ли про сына, то ли про Алксниса, то ли о чем-то своем. — Неделю вам даю с Мироновым на поиск помещения под этот отдел, на разработку системы поощрения тех, кто будет ударно трудиться, вплоть до досрочного освобождения и представления к государственным наградам. И пусть Рыков готовит постановление о передаче таких шарашек в ОГПУ. Нужно строить завод. Ищите место…
Разговор состоялся 25 ноября 1928 года. 3 декабря 1929 года было принято постановление о передаче охраны таких объектов в ОГПУ. Рыков быстренько (как всегда с похмелья) подписал его как глава Совета и председатель Совнаркома. Все ждали согласованной визы от Сталина — в левом верхнем углу. Но Сталин только 10-го собрался посмотреть, что построили для Григоровича и Ко на заводе № 39 «Авиаработник» имени товарища Менжинского.
9
Увиденное произвело на него удручающее впечатление. Какие-то сараи, которые начальник Центрального аэродрома называл механическими мастерскими, деревянный забор со щелями, проделанными мальчишками, которые бегали сюда из Хорошёва и Мнёвников, чтобы любоваться аэропланами. За забором — несколько ангаров.
— Вас как зовут, товарищ? — спросил Сталин, окинув взглядом Ходынское поле, на котором размещался главный авиационный объект СССР.
— Горшков Василий, Василий Сергеевич, товарищ Сталин! — стушевался молодой человек.
— Давно здесь работаете?
— С апреля 1924 года, товарищ Сталин!
— Отсюда вы можете отправить пассажира в любой город республики?
– Так точно, товарищ Сталин. Если там есть аэродром!
– А у нас он есть?
Горшков, начавший было набираться духа, растерялся и молчал. Сталин сунул руки поглубже в карманы шинели и глухо произнес:
— Стыдно, товарищ Горшков Василий Сергеевич. Первый аэродром страны должен быть образцом для остальных. А здесь — Ходынка, обнесенная забором… И что это за надпись над воротами — МОВ?
— Московское общество воздухоплавания, товарищ Сталин.
— У нас есть такое общество? — Сталин повернулся к Алкснису.
— Никак нет, товарищ Сталин…
— Только вывеска… На Центральном аэродроме страны! Вывеска общества окончательно закрытого еще в 25-м году. Странный памятник… Где же у вас «Авиаработник», товарищ Горшков?
— Какой авиаработник, товарищ Сталин?
— Завод «Авиаработник», номер 39, имени товарища Менжинского.
Горшков показал рукой на ангары за забором:
— Вот. И Научно-испытательский институт ВВС там же.
— Ладно. Проводите меня к директору института.
Горшков вдруг покраснел, влажно блеснули глаза:
— Так я и есть директор, товарищ Сталин…
Генсек снова повернулся к Алкснису. Ему было неловко обращаться к этому растерянному мальчишке мимо командарма.
— Товарищ Алкснис, как я понимаю, отсюда летают и «Добролёт», и «Укрвоздухпуть»***. И «Дерулуфт»****, наверное?
— Так точно! Уже шесть лет, с мая 1922 года.
— Не обманула память… Значит, мы летаем в Берлин, Ригу, Тегеран, Кенигсберг с Центрального аэродрома имени товарища Фрунзе. И что говорят о нем наши иностранные партнеры?
10
Алкснис молчал. Горшков — тоже. Он стоял как гимназист, опустив голову, и внимательно рассматривал свои испачканные глиной сапоги: провожая Сталина и компанию, Горшков шел не по натоптанной гравийной тропе, а рядом, не обходя лужи быстро таявшего бурого снега.
— Они говорят, что летают с поля, где когда-то ямщики ремонтировали свою технику, а потом царь подавил на праздник множество народу. А когда аэропланы задерживаются, говорят они, мы ждем их в сараях, как арестанты ждут расстрела, — Сталин сделал паузу и продолжил: — Сейчас мы имеем воздушную сеть порядка 12 тысяч километров, перевозим девять тысяч пассажиров в год, отдавая предпочтение перевозке почты. Почему? Потому что летать не только дорого — один километр полета обходится нам примерно в рубль, — но и некомфортно. Мы должны победить оба этих недостатка и к концу первой пятилетки, то есть к 1932 году, перевозить в год не менее 110 тысяч человек. Мы должны увеличить протяженность наших перелетов до 45 тысяч километров… Я не вижу, чтобы Москва была к этому готова. Что же говорить о других?
Он замолчал, достал из кармана шинели портсигар и закурил, с трудом укрывшись от пронизывающего ветра. С сараями Сталин, конечно, перегнул. Административное здание имело комнату ожидания, которой было вполне достаточно для четырех пассажиров, которых могли взять на борт «Фоккер» или «Юнкерс».
Но он был и прав: за шесть с лишним лет ничего на перспективу не построили. Фактически аэродром используется для перевозки диппочты и дипломатов, которые предпочитают поезд, если не торопятся. Сталина, когда он готовился к поездке на Ходынку, уязвило и то, что по договору с Германией базовым аэродромом был назначен кенигсбергский Девау. Москву отклонили как азиатский аул. А ведь начальный капитал — 10 миллионов золотых марок — состоял из равных долей.
— Ну пойдемте на 39-й, — вдруг спокойно сказал Сталин, выпуская струю дыма. — Надо посмотреть, что думают по поводу пятилетнего плана наши военные… Горшков, заводом тоже ты командуешь?
— Нет, товарищ Сталин, там директором Сергей Осипович Евстигнеев, а помощник у него Клевцов Петр Александрович. Только, товарищ Сталин, это не «Авиаработник» уже, а «Ремвоздухзавод». Я оттого и не понял про авиаработника…
Сталин кивнул. Он знал, что напутал, по привычке употребив старое название, которым пользовался еще в разговорах с Фрунзе. Такие надежды возлагали на этот «Ремвоздух», отказываясь в 1925 году от закупки всех этих «Ньюпоров», «Фарманов», «Вуазенов» и «Кодронов», никому в Европе не нужной рухляди, которую нам продавали чуть ли не на вес да втридорога. По 600–700 штук в год привозили из Англии и Франции, потому что свои полотняно-деревянные «Анасоли» были еще хуже.
В июле были завершены испытания истребителя «И-5», и службы ОГПУ решили продемонстрировать свое детище Сталину, Ворошилову и Орджоникидзе. Демонстрация производилась летчиком Валерием Чкаловым, который на пределе крайнего риска проделывал невероятные пируэты. Сталин был в восторге и специально поехал в Бутырскую тюрьму, чтобы лично познакомиться с авиаконструктором Николаем Николаевичем Поликарповым. Коллегия ОГПУ постановила: приговор в отношении Поликарпова считать условным. Его освободили из-под стражи, а в 1937 г. он был избран депутатом Верховного Совета СССР.
_________________
*Библия, Ветхий завет, Исход
**Поликарпова обвиняли: в передаче для серийного производства до конца не испытанного истребителя И-3; в использовании на нем элеронов неутвержденной конструкции; в разработке непригодной для эксплуатации системы управления И-3 (после 10–15 полетов образуются люфты); в использовании многих элементов конструкции, не освоенных серийным заводом, и т.д. Итог — приговорен к расстрелу.
***«Добролёт» и «Укрвоздухпуть» — Российское общество добровольного воздушного флота «Добролет» было создано в Москве 17 марта 1923 г. «для развития гражданского воздушного флота в пределах СССР путём организации воздушных линий для перевозки пассажиров, почты и грузов, производства аэросъёмки и иных отраслей применения воздушного флота на основе отечественной авиапромышленности». 26 марта 1923 года по его типу создано Украинское общество воздушных сообщений («Укрвоздухпуть»). 10 декабря 1929 года на базе АО «Добролет» и АО «Укрвоздухпуть» создано Всесоюзное объединение Гражданского воздушного флота.
****Deruluft — DEutsche RUssische LUFTverkehr — паритетное Немецко-русское акционерное летное сообщество (1921–1937). Базовый аэродром — Девау, Кенигсберг. Летный состав: «Фоккер 3», «Юнкерс» Ю-13, с 1932 года — АНТ 9.
