65 лет назад в Великом Новгороде была найдена первая берестяная грамота
День бересты, а уже несколько лет это региональный праздник, прошел, как бы это сказать — обычно, что ли? Лекции, мастер-класс, воспоминания у памятного знака в самом начале улицы Великой, где на Неревском раскопе в июле 1951 года была найдена грамота № 1.
А может, в этой камерности, семейности — сама суть? Новгородская археологическая экспедиция в каком-то смысле и есть семья. Она скреплена узами любви к городу с его историей и культурой. И к ней — ее величеству Бересте.
Ее значение — в контексте мировой культуры. А прописка — наша. Из 1187 берестяных грамот, найденных до настоящего времени на пространстве Древней Руси (включая незалежную), 1084 — подняты из новгородского культурного слоя.
Между тем нынешний День бересты все равно был особенным. Ровно 65 лет назад работнице мебельной фабрики Нине АКУЛОВОЙ посчастливилось найти первое берестяное послание из глубины веков.
Как это было
Когда она передала находку ученым, началось нечто невообразимое. Как потом вспоминала Нина Петровна, «тут такое случилось, как будто человек народился!». В ее словах был нечаянный второй смысл: она тогда носила под сердцем сына. Всеобщий восторг, знаменитые слова Артемия Владимировича АРЦИХОВСКОГО: «Этой находки я ждал двадцать лет!».
Кстати, «случилось» не только у нас. Весть о новгородском открытии облетела весь мир. А первыми сообщили о ней местные радиожурналисты.
Виктору Кулепетову ныне — уже 90. Он прекрасно помнит, как сотрудник редакции Владимир Люба в поисках новостей подошел к раскопу в момент царившего там оживления. В вечернем эфире новость облетела город. Потом сообщило ТАСС. Узнал весь мир. Через несколько дней к Кулепетову обратились из... КГБ. Оказывается, нашим властям названивают из Швеции, желая убедиться, что берестяная грамота существует не в журналистском воображении.
Ну, тогда у шведов все-таки не было возможности просто взять и позвонить на мобильник в штаб археологической экспедиции.
Ее руководитель был удивительно проницательным человеком. Артемий Владимирович предвидел, что Новгород может стать для России, познающей саму себя, тем же, чем являются античные города для Европы. Он писал, что берестяные грамоты станут одним из основных источников по нашей истории. Что их будут сотни, тысячи.
Придет время, и академик Валентин Лаврентьевич Янин предположит примерную цифру — 20 тысяч.
Мой порядковый номер
Если учесть, что в среднем за сезон археологи находят 16 грамот, 10-тысячная будет обретена в 2520-х годах. А уж последняя...
К тому времени, как заметил член-корреспондент РАН Алексей ГИППИУС, история изучения берестяной письменности будет продолжительнее истории самих берестяных грамот.
Алексей Алексеевич подключился к этому увлекательному процессу на грамоте № 705. Другой академик, выдающийся лингвист современности Андрей Анатольевич Зализняк стартовал с 605-й.
Эти две фамилии — Зализняк и Гиппиус — давно уже воспринимаются как нечто неразделимое. И никого не удивляют сообщения о том, что этот авторский дуэт прочитал очередную найденную грамоту буквально в тот же день. Как совершается открытие? Они откладывают все дела, запираются в кабинете и... Совершенно необязательно. Можно по телефону, «мыло» (e-mail) тоже хорошо.
— Я счастлив, что уже 10-летие работаю с Андреем Анатольевичем, — говорит Алексей Гиппиус. — Это колоссальная школа. Сам высказывает яркие, неожиданные гипотезы. И очень чуток к мнению других. Он фантастически открыт истине.
Чем отличается обычный историк от историка-лингвиста? Первому достаточно понять смысл, второй хочет знать его буквально.
В общем-то, об этом и шутливое замечание члена-корреспондента РАН Евгения НОСОВА:
— Мы еще долго могли бы спорить, кто прав. Зачем, если прав Зализняк?
«Бронислава, Бронислава...»
Евгений Николаевич зажег на «капустнике», который, это тоже традиция, завершал «берестяной день».
Зажгли студенты, в особенности ребята Уральского университета. Разыграв сценку, где по ходу действия мечтающий о грамоте практикант оказывается в прошлом (правда, для этого ему пришлось пострадать на раскопе от солнечного удара) и спасает девицу от не любых ей женихов. В одном из них руководитель Троицкого раскопа Виктор Сингх вполне мог узнать себя — парень явно обожал индийские мотивы. А спасателя и вовсе звали Сережкой Трояновским.
Жаль, что екатеринбуржцев в следующем году в Великом Новгороде, скорее всего, не будет. И как-то очень щемяще прозвучало их музыкальное посвящение своему руководителю Брониславе Овчинниковой, привозившей к нам уральскую молодежь на протяжении 37(!) лет: «Бронислава, Бронислава, этот город наш с тобою...».
А где мальчик?
В этот день, конечно, вспоминали и тех, кто ушел безвозвратно. Владимира Ивановича Поветкина, через чьи руки прошли сотни грамот. Многие из них стали доступны для прочтения только благодаря его несравненному таланту реставратора.
— Мне посчастливилось найти несколько грамот своими руками, — рассказывает заместитель генерального директора Новгородского музея-заповедника Сергей ТРОЯНОВСКИЙ. — Например, 962-ю. Там почти пьеса. С действующими лицами, репликами. «Поп молвит...» — в таком духе. Как подарок Алексею Гиппиусу, предполагавшему, что грамоты использовались и для передачи прямой речи. Она была из кусочков, сложившихся в общий текст благодаря Владимиру Ивановичу.
И церковные тексты, и любовные послания — чего только не было в найденных грамотах. А что еще будет — загадывать не принято. Да и невозможно это. Хотя археологи мечтают о каком-нибудь сундучке с ворохом берестяных посланий. Нашли же на знаменитой усадьбе Е на Троицком раскопе более 90 грамот. Берестяная грамота — и есть мост. Между прошлым и настоящим.
Но сколько ни говори о ее бесценности, она недооценена. Где памятник ей? Мысль не нова, но...
Владимир Поветкин считал лучшим памятником грамоте красивую березу. Его коллеги и друзья обращались к архитекторам и скульпторам. Вот одна из идей: угол сруба, торчащий из него топор. И мальчик — он что-то пишет. Владимир Иванович как раз предполагал, что открытием берестяного письма Новгород был обязан кому-то из учеников. В 1030-е Ярославом Мудрым была открыта школа.
Существующий памятный знак (скорее это — информационный стенд) у археологов, говоря аккуратно, не популярен. Хотя бы из-за своего «криминального» прошлого. Известно же, кто о нем порадел.
Но мечта о чем-то лучшем и большем не забыта. У нее есть не только сторонники, но и, как сказала корреспонденту «НВ» генеральный директор Новгородского музея-заповедника Наталья ГРИГОРЬЕВА, потенциальные спонсоры.
Так, может, это наконец во что-нибудь выльется? Или отольется. Неплохо бы в бронзе.
Нежка, Братонег, Непробуд
Кого хотела бы поприветствовать профессор Елена Рыбина?
— А можно ли привыкнуть к грамоте как к чему-то давно открытому? — вопрос Елене РЫБИНОЙ, заместителю руководителя Новгородской археологической экспедиции, профессору МГУ.
Елене Александровне выпала честь разворачивать найденные грамоты. Это целая технология, предшествующая прочтению. Ни много ни мало, а более пятисот развернутых грамот на ее счету уже есть.
— Абсолютно невозможно привыкнуть. Каждая новая найденная грамота и есть открытие. Хоть обрывочек маленький, но грамота все равно. В прошлом году было два маленьких кусочка одной грамоты — ничего не складывалось. Абракадабра какая-то. Потом нашли третий, и все стало ясно: «Посади мя, господине, на Лучаниновом месте». То есть новгородец обращается к боярину, распоряжающемуся землей, по поводу освободившегося участка. И вот всякий раз — нетерпение: скорее бы, ну, что там пишут?
— И трепет в руках?
— Вот у меня не должны руки дрожать. Это Янин с Зализняком могут себе позволить. Есть фотография 1985 года: грамота еще лежит в воде, а они вдвоем стоят над нею. И такое в них нетерпение до дрожи, что даже фотография это передает.
— Хорошо, а загибать пальцы можно? Берестяные грамоты — это язык Древней Руси...
— Живой и нигде более не засвидетельствованный. Это связи между городами, к сожалению, в XIII веке обрывающиеся, что вызвано нашествием Орды. Это — ростовщичество, сбор дани, ремесла, образование, военное дело... Конечно, все это не в полном объеме там характеризуется, но зато с такими подробностями и деталями, которых ни в одном другом источнике не отыщешь.
— Топонимика, имена...
— А вы говорите — на пальцах. Где их столько взять? Имен, кстати, открылось очень много, дохристианских еще. И каждый год только дополняет. Вот одна из последних грамот была «от Радила к Радонегу». Андрей Анатольевич (Зализняк. — В.Д.) считает, что они — братья, что в семьях было принято давать имена от одного корня. В этих именах — и красота, и смысл определенный. Что значит Братонег? Так назвали ребенка, которого его старший братик полюбил. А девочка Нежка? К ней — тоже особое отношение, значит. Что-то, по нашим понятиям, звучит забавно. Например, Непробуд. Но и в этом тоже — своя прелесть.
— Если машина времени перенесла бы вас в средние века, смогли бы пообщаться с новгородцами?
— В какой именно век? Если в XIV, то там уже тот язык, который всем нам как-то понятен. Если в XII, то, боюсь, меня приняли бы за иностранку. Зализняку там было бы, конечно, проще, чем мне.
— А как должны были бы прозвучать слова приветствия? «Здрасьте» не подойдет?
— Нет, конечно! «Покланяние, поклон» — вот такие обращения к адресату в грамотах. В конце некоторых грамот есть выражение «целую тя». И это совсем не то, что мы привыкли подразумевать. Это как раз — пожелание целости, здоровья.
— Елена Александровна, даже в самых серьезных делах находится место шутке. Не припомните что-нибудь этакое?
— Да их много, таких случаев... Впрочем... Есть грамота под номером 46. Никак было не понять, в чем смысл. В одной строчке в основном — согласные, в другой — гласные. Арциховский сообразил, что надо читать сверху вниз. И получилось, что «невежа писа...». Ровно тот же смысл, что в современной присказке: «Кто писал, не знаю...». Журналисты любят спрашивать, легко ли читать грамоты. Легко бывает читать только буквы. А содержание дается трудом. Даже давно прочитанное снова и снова перечитывается, и бывает, наши лингвисты вносят уточнения.
Изучение грамот — непрерывно совершающееся открытие.
Фото из архива Новгородской археологической экспедиции
