О чём рассказал колокол церкви святого Мины
Несколько дней назад в «Ночь искусств», проводившуюся Новгородским музеем-заповедником, в Старой Руссе открылась выставка, посвященная 15-летию экспонирования колокола из немецкого города Любека.
Документы, фотографии, публикации — их много. Удивительная история потери и обретения этой реликвии пересказана бог весть сколько раз. Особенно в начале 2000-х — после возвращения в Руссу колокола, вывезенного во время оккупации. Но что такое 15 лет? Новое поколение уже подрастает...
Имя мастера, город и дата — все это по-латински на колоколе. Отлил житель Любека Альберт Беннинг в 1672 году. Один из лучших европейских мастеров своего времени. И это его творение несомненно является шедевром — как по чистоте звучания, так и по красоте литья. Изящная форма, орнаментальные украшения — фамильный почерк Беннинга.
Как этот колокол впервые оказался в Старой Руссе? Заслуживающей доверия считается версия, выдвинутая бывшим директором музея-заповедника Николаем Гриневым: это произошло благодаря Петру I. В Прибалтике был обнаружен целый склад колоколов, «экспроприированных» шведами, и государь император решил раздать их русским городам, пострадавшим от нашествия скандинавов.
— О дальнейшей судьбе колокола известно немного, — рассказывает научный сотрудник Музея Северо-Западного фронта Ася ИВАНОВА. — Он находился при церкви Вознесения, по всей видимости, сгоревшей от пожара. Затем был установлен на колокольне церкви Святого великомученика Мины. После революции этот храм был закрыт. В 1942 году на колокольню взошел командир отделения саперов Шлезвиг-Гольштейнской дивизии, в рядах которой было немало уроженцев Любека. Немцы знали, что их город сильно пострадал от английских бомбежек, что от музея Беннинга не осталось ничего. И расценили находку на колокольне в Старой Руссе как дар небес. Колокол сняли и отправили в Любек, где он был размещен в госпитале Святого Духа. Вскоре над ним нависла угроза: приказ Гитлера о сборе и переплавке металла для нужд рейха. Но по ходатайству жителей Любека колокол был объявлен достоянием III рейха и музейным предметом. Вплоть до 2001 года он оставался единственным таким предметом в музеефицированной церкви Святой Катарины.
Мог бы оставаться и по сей день. Помог его величество случай: старорусский краевед Нина Богданова в Москве у своего земляка Николая Поликашева увидела газету с очерком фронтового корреспондента Курта Мауха о немецком колоколе, звучавшем над Ильменем. Поликашев нашел эту газету в немецком окопе под Киришами. Она была с ним всю войну, призывая мстить за растерзанную родину.
— У нас тогда уже была вырезка из такой же газеты, — продолжает Ася Федоровна. — Но там только фотография поруганной Руссы и несколько строчек про город солеваров, который не единожды подвергался разрушениям, но потом, как птица Феникс, возрождался из пепла. А у Поликашева был весь текст в деталях: как нашли, сняли, увезли колокол...
Это было очень важно, но ведь у Старой Руссы — никаких правоустанавливающих документов на колокол. Тем не менее вышли на связь с Любеком. Подключились музей-заповедник, областная администрация. Немецкая сторона дежурно отвечала архивной информацией, как вдруг из Любека сообщили, что принято решение о возврате колокола и что приедет делегация. Музей, еще не успев освоить новое здание, среди белизны стен срочно устанавливает подставку для столь дорогого экспоната. Не переставая удивляться повороту событий: немцы совершенно по-русски отдают последнее, не оставив себе ничего от Беннинга?
Ася Иванова вела церемонию передачи колокола.
— Меня тогда удивили искренность и откровенность гостей из Любека, — говорит она. — «Мы должны вернуть то, что было украдено», — немецкий переводчик не стал смягчать фразу. Это был символический акт покаяния и примирения. И мюзикл «Истсайдская история», поставленный студентами и школьниками из Любека (о любви русского парня и немецкой девушки) — все было очень трогательно.
Невольно думаешь: осуществилось бы это в наши дни? При нынешних непростых отношениях между Россией и коллективным Западом. И нет ответа. Но история у русского немецкого колокола — такая, какая есть. Красивая, глубоко символичная. Даже на языке созвучий — простых и в общем-то случайных. Мина и немецкий минер. Юноша, бросивший римское войско, чтобы не участвовать в гонениях на христиан, и ставший святым. И немец, один из тысяч и тысяч послушно отправившихся убивать. Святой и обычный человек. Чужое слово — Любек. А в нем — наш корень. Любовь — это на разных языках звучит по-разному. Но нигде нет сильнее чувства и выше идеала, чем она.
У Аси Федоровны есть стихи о колоколе. Вот несколько строчек:
По ком звонят колокола?
Они звонят по всем погибшим,
Они звонят во имя жизни —
Да не придет на мир война.
Очень простые слова. Но они звучат в музее возле того самого колокола. И даже когда он молчит, как много говорит нам его молчание.
Фото из архива Музея Северо-Западного фронта
