Человек, который установил на Руси монголо-татарское иго
Всю жизнь Николай Карамзин писал свою «Историю государства Российского». Просто ему было, могут сказать сейчас, ведь Александр I назначил его своим официальным историографом. Плюс ежегодный пенсион (2000 рублей) и доступ к архивам.
Однако не милость императора двигала рукой, а именно то, что «больно, но, по справедливости сказать, у нас до сего времени нет хорошей Российской истории». Он об этом сказал за десять лет до назначения в «летописцы двора», а после назначения, по выражению Петра Вяземского, «постригся в историки».
С 1804-го до 1818 года он только писал, ничего не издавая. 1 февраля 1818-го вышли сразу восемь томов «Истории». Пушкин писал об этом так: «3000 экземпляров разошлись в один месяц, чего не ожидал и сам Карамзин. Светские люди бросились читать историю своего Отечества. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом. Несколько времени нигде ни о чём ином не говорили»...
Да, его «История» субъективна, где-то — тенденциозна, где-то — конъюнктурна... Да, она больше литература, чем история (Сергей Соловьев так и писал: «Карамзин смотрит на свою историю со стороны искусства»). Но без нее не было бы ни Соловьева, ни Ключевского, ни Полевого, ни...
Тот не поймет глубину Карамзина, кто прочел его «Историю», но не заметил «Примечаний» к ней, в которых нет Карамзина-литератора, но исключительно — историк. К слову, «Примечания» сопоставимы по размеру с текстом собственно «Истории». Это феноменально: столько информации оставить за скобками!
Но скажем и о том, что именно Карамзин зажег огонь споров, введя в оборот термин «монголо-татарское иго». Нет, если быть точным, то «татарское иго», потому что Карамзин не знал про «монголо-татар».
Впервые слово «иго» в данном контексте употребил поляк Ян Длугош (1415–1480), автор «Польской истории»: iugum barbarum, iugum servitutis (иго иностранное, иго рабское). В своем 12-томнике поляк написал про 1472 год: «Свергнув варварское иго, (Иван III) освободился со всеми своими княжествами и землями, и иго рабства, которое на всю Московию в течение долгого времени давило, сбросил».
Карамзин не просто использовал термин, который с XVI века употребляли писавшие о России иностранцы, но благодаря своему литературному таланту внедрил его в русские умы. До Карамзина никто из русских про иго не писал — ни Ломоносов, ни Татищев, ни Щербаков. А тут спохватились, оглянулись...
А Карамзин еще и пороху в огонь кинул: «Таким образом, имев вредные следствия для нравственности россиян, но благоприятствовав власти государей и выгодам духовенства, господство монголов оставило ли какие иные следы в народных обычаях, в гражданском законодательстве, в домашней жизни, в языке россиян? Слабые обыкновенно заимствуют от сильных»... Какой же ответ он даёт? А вот: «Россияне вышли из-под ига более с европейским, нежели азиатским характером. Европа нас не узнавала: но для того, что она в сии 250 лет изменилась, а мы остались, как были». И спору этому (об иге) уже почти 200 лет...
Фото из открытых источников
