Более 15 лет Любовь Антонова занимается восстановлением старинного парка
Краевед Любовь АНТОНОВА, которая 7 месяцев в году живет в Санкт-Петербурге, а остальное проводит на даче в Батецком, не раз становилась героиней телевизионных сюжетов и газетных публикаций. В них она рассказывала о парке бывшей дворянской усадьбы, заложенном во второй половине XVIII века в деревне Дубцы, ставшей впоследствии окрестностями посёлка. Делилась сведениями о древнем, но малоизвестном роде Обольяниновых, которым принадлежала усадьба. Около девяти лет назад статью Любови Вениаминовне посвятили «НВ». Очерк заканчивался замечанием о том, что парку необходимо придать статус памятника, тогда бы его дальнейшая судьба обрела хоть какие-то зримые черты...
Легенды старого парка
Ровно два года назад благодаря усилиям Любови Вениаминовны Дубецкая усадьба всё-таки была введена в Государственный реестр объектов культурного наследия регионального значения. В прошлом году у женщины вышла монография об усадебном парке и его владельцах. Информацию о них исследовательница искала в архивах Северной столицы.
В аллее некогда стриженых лип она также продолжает вести экскурсии. Из недавних гостей — местные школьники, студенты Санкт-Петербургского государственного университета, пенсионеры из Великого Новгорода. Антонова — прекрасная рассказчица. Своим тихим голосом она умеет погружать слушателей в прошлое.
Прогуливаясь со мной вдоль огромного прямо-угольного пруда, размером 160 на 40 метров, Любовь Вениаминовна начинает с того, что в начале 2000-х парк представлял собой дремучий лесной массив с непроходимыми зарослями кустарника. Где-то посреди него проглядывал водоём. Он настолько был заболочен, что по его поверхности прохаживались утки. Виднелись деревянные халупы, которые построили для хозяйственных нужд после войны. И всё же тот самый гений места определённо здесь присутствовал.
— Тогда была известна только фамилия бывших хозяев усадьбы — Обольяниновы. Бытовали легенды об их княжеском роде, о родстве с Кутузовым и о том, что дно пруда было выстлано дубовыми плашками, — вспоминает она. — Достоверности легенде о Кутузове придавало описание подробностей: как по пути в армию в 1812 году он заехал в эту усадьбу, и возок его застрял в непролазной грязи здешних дорог. Но ни литературные, ни архивные источники не подтвердили не только родства их, но даже знакомства. Правдоподобными в этой истории оказались лишь дороги, которые ещё сорок-пятьдесят лет назад были непроходимыми, да и сегодня оставляют желать лучшего. А что касается пруда, при его очистке десять лет назад никаких плашек обнаружено не было.
Почему же на протяжении нескольких десятилетий местное население не догадывалось, что рядом с ними под зелёными зарослями и валежником находится один из лучших российских образцов регулярных парков? Прогулочная аллея длиной 160 метров. Анна Керн бы такой позавидовала. А Любовь Антонова пожимает плечами, это незнание было естественным. Коренных жителей Батецкого после войны практически не осталось. В посёлок направлялись специалисты, окончившие разного рода учебные заведения, а также лица, кто после отбывания наказания был выселен на 101-й километр от Ленинграда.
От слова «боль»
А Любовь Вениаминовна помнит, каким парк был до войны. В конце 1930-х годов рядом с усадьбой, буквально через просёлочную дорогу, её отец, военный, преподаватель ленинградского артиллерийского училища, поставил небольшой домик. Сюда он на лето вывозил свою семью. Перед глазами моей собеседницы разворачивались события, не самым лучшим образом отразившиеся на состоянии парка.
В 30-е годы в одном барском доме поместили больницу, в другом — поселили медперсонал. В начале войны, отступая, наши войска сожгли первый, а второй, уходя с русской земли, уничтожили немцы. Оставался третий, там потом и разместили лечебницу. Кстати, около года в ней районным хирургом после учёбы в институте трудилась Любовь Вениаминовна.
Уже в конце 1950-х годов на участке, примыкающем к парку, был сооружён новый больничный комплекс. За парком его персонал старался следить. Но в середине 1960-х годов Батецкий район перестал быть самостоятельной административной единицей. Его присоединили к Новгородскому, в результате в посёлке освободились административные здания. В одно из них, где размещался райком партии, и перевели больницу. Её строения отдали под туберкулёзный санаторий. Спустя несколько лет его сменила туберкулёзная больница, основным контингентом которой стали пациенты, освобождённые из мест заключения. По словам Любови Антоновой, медсёстры стационара на ночь запирались в своей комнате и ни при каких обстоятельствах дверь не открывали.
Чтобы воспрепятствовать свободному передвижению больных, был возведён двухметровый глухой забор. Впрочем, по замечанию Любови Антоновой, желаемая цель не была достигнута, но часть парка оказалась за бетонной оградой, которая сейчас сильно портит внешний вид усадьбы.
В парке установлено несколько металлических подставок — сделаны они по форме и размеру тех, что в Михайловском саду. На них размещены отпечатанные на бумаге правила поведения. Помимо запрета оставлять мусор, разжигать костры, пасти скот, также есть требования: не ходить и не сидеть на откосах пруда и ловить рыбу только с мостков. Строго. А Антонова, вздохнув, объяснила:
— Очистка пруда производилась в июне 2007 года и длилась почти месяц. Из Петербурга был доставлен небольшой парковый экскаватор на резиновых гусеницах, которые не давали машине портить корни деревьев под почвой. Но по завершении работ вид пруда удовлетворения не вызвал. Его середина оставалась занятой илом, на котором вскоре появилась мощная растительность. Чтобы от неё избавиться, прокладывали доски с берега до ила и пропалывали пруд. Береговые откосы были засеяны газонной травой. И вот, когда он был приведён в порядок, выяснилось, что в нём огромное количество карасей. Со всего района начали приезжать рыболовы. Толпами они теснились на берегах, вытаптывая их, а кое-где превращая их в болотца. На местах ловли пришлось соорудить мостки со скамейками.
Генетическая память
На чьи средства восстанавливается усадьба? На деньги Любови Вениаминовны. Только на очистку пруда она потратила 400 тыс. рублей. Главный (и, я думаю, единственный) её спонсор — дочь, успешный адвокат крупной международной фирмы. Правда, как пояснила женщина, ей на пути встречались неравнодушные люди. Например, парк безвозмездно курирует ландшафтный архитектор Русского музея Елена Штиглиц. Компания, взявшаяся за реставрацию пруда, поняв, что Антонова ограничена в средствах, не стала с неё брать всю сумму за выполненные работы, хотя их реальная стоимость превышала цену, что предложила пенсионерка. А специалист, который проводил экспертизу парка, взял с неё один рубль.
После расчистки аллеи она сразу начала подсаживать молодые липы в местах утраты старых деревьев. Посадочный материал находила тут же, в парке, какие-то саженцы закупала в питомнике. В аллее — 55 лип, достигших 250-летнего возраста. Сохранилось несколько дубов-долгожителей, одному из них, сообщила Любовь Вениаминовна, почти пять веков. А в пне того, который когда-то могли обхватить пять человек, сегодня высаживаются цветы. Его ствол захоронен рядом, поскольку вывезти его было проблематично. Всё скромно, так как сажать что-либо броское, яркое и привлекательное смысла нет — сорвут или выкопают, что уже было не раз. Зато бутылок из-под различных напитков стали оставлять значительно меньше. Однако Любовь Антонова не может сказать уверенно, что к парку относятся бережно. Акты вандализма на его территории случаются регулярно. Возможно, делает предположение краевед, их причина в генетической памяти, ведь в позапрошлом веке парк был запретен для крестьян, жители деревни могли побывать в нем лишь для работы. Так враждебность распространилась не только на помещиков, но и на их усадьбу.
Сейчас её беспокоит соседство с парком — объектом истории и культуры — деревянных домишек неприглядного вида.
— По закону владельцы, у которых земельные участки на территории усадьбы, не имеют права строить ни временных, ни постоянных строений. У них должны быть предписания, что они могут и должны делать, а что не могут. Но этого до сих пор не сделано, — несколько эмоционально говорила краевед. — Только говорится о том, что нужно сохранять память. Раньше как было: паркет воском натирали, а теперь его лаком покрывают — блестит, а натурального ничего нет. Нечто подобное и с этими разговорами происходит. До сих пор у парка нет хозяина. Районная администрация не жаждет им становиться.
Поэтому самый больной вопрос для Любови Антоновой: что станет с парком, когда её не будет? Кто примет наследство?
Фото Анны Мельниковой
