Йозеф Виллем Хаазен — композитор, виртуоз, посол музыки и мира
Он появился на свет в бельгийском Антверпене, но вот уже 24 года его жизнь связана с Россией. Всё это время Йо — так зовут его на родине — возрождает и продвигает в нашей стране старый добрый карильон.
Не в буквальном смысле, конечно. Это вам даже не рояль подвинуть. Карильон — набор колоколов (от 23 и больше). Языки колоколов соединены с клавиатурой, на которой играет музыкант. Во всём мире — менее тысячи таких инструментов. Можно сказать, что и карильонисты наперечёт. А сколько из них имеют государственные награды РФ? Только Йо Хаазен — в 2004 году президент Владимир Путин вручил ему орден Дружбы.
Недавно редкий человек Йо побывал в Валдае. Там в музее колоколов (это филиал Новгородского музея-заповедника) состоялась научно-практическая конференция, собравшая исследователей из разных регионов страны. Дорога ложка к обеду — музей презентовал новые поступления в свою коллекцию. В эти же дни в городе открылся памятный знак «Кузнецам и колокольным мастерам Валдая», созданный на Валдайском механическом заводе и установленный на частные средства жителя города.
— Превосходная культурная этикетка! — отозвался о памятнике Йо.
Порадовал его и сам музей:
— Я только третий раз в Валдае. Маловато для тех двадцати с лишним лет, что я в России. Зато мне легко заметить прогресс. Он большой. Музеев колоколов в мире не много, ваш — один из лучших.
Йо Хаазен — сама доброжелательность. Я спросил, будет ли у него время, чтобы ответить на еще несколько вопросов. Он протянул мне визитку. Набираю номер профессора Санкт-Петербургского государственного университета, преподавателя кафедры органа, клавесина и карильона факультета искусств — это тоже Хаазен. И вновь слышу его «конечно». И...
— Так на чём же мы остановились?
— Кажется, на традиции.
— В России я нередко слышу такие слова — вот у вас в Европе... И это обособление вызывает у меня возражение. Почему у вас? У нас в Европе! Вы такая же ее часть.
— До Урала.
— Дело же не только в географии. Конечно, карильон — это не традиционные русские звоны, это светская музыка. Церковные колокола являются ритмическим инструментом, я бы даже сравнил их с ударными в оркестре, а карильон — инструмент мелодический. С точно настроенным звучанием, как струны у скрипки. Его история насчитывает пять столетий, при этом уже более трех веков он известен в России. И поэтому — вполне русский. Со времен царя Петра, который приобрел три инструмента для Москвы, три для Санкт-Петербурга и один для Архангельска — через этот город морем он ввозил их в страну. В Америке карильоны появились лишь в начале XX века. У вас же после революции эта музыка надолго умолкла.
— А теперь?
— Думаю, что дела у нас идут хорошо. Определенно карильон имеет свою публику. С 2001 года проходят концерты в Петропавловской крепости. Сегодня есть карильон в Петергофе, самый большой колокол для него — подарок Владимира Путина. Есть в Белгороде, где живет и работает мой ученик и прекрасный музыкант Тимур Халиуллин. И будет в университете. У нас на курсе каждый год — 20–25 студентов. Не только из России, но и из зарубежья — ближнего и дальнего. И это хорошо, убежден, что у музыкантов есть очень важная этическая задача — помочь своим слушателям понять мир, друг друга, себя самих, в конце концов.
— Мир во зле лежит. Неспокойствие, вражда...
— Махатма Ганди сказал: «Все народы представляют собой одно дерево с множеством ветвей. Когда человек видит только ветви, он думает, что народов много. Но когда он видит всё дерево, он понимает, что существует одна- единственная семья».
— Идеализм?
— Глубина сознания великого человека. А окружающая нас дисгармония — это отражение того уровня, который присущ человечеству в целом.
— В музыке только гармония есть. Это — всего лишь строчка из песни.
— Песни бывают разные. Существует музыка дикая, разрушительная, которая делает людей еще более сумасшедшими, чем они есть. К сожалению, это так.
— Свобода самовыражения, базовая ценность современной цивилизации.
— Есть вечные ценности. Такие, как красота, доброта. А свобода... Свободен ли человек от воздуха или от воды? От любви? От других людей?
— Вы верующий человек?
— Нет, я уверенный. Как сказал Иммануил Кант, если вы не совсем уверены или не можете точно сказать, что это так, то вы можете только верить. А я не просто верю — уверен в существовании Творца и в том, что все мы — частички Бога.
— Как вы сами пытаетесь решать ту самую этическую задачу музыканта?
— Я же не для себя играю, а для людей. Сознательно стремлюсь гармонизировать их восприятие через выбор концертных программ, интерпретацию музыки. Это не так просто изъяснить. Метафизика.
— Получается?
— Вы знаете, я часто замечаю или скорее даже чувствую по состоянию публики, ее реакции, что музыка, которую исполняю, находит отклик. Мне очень радостно в такие минуты.
— В вашем репертуаре немалое место принадлежит русской классике...
— Очень люблю Рахманинова, Скрябина, Чайковского, Бородина, Римского-Корсакова. У вас, русских, великая культура. Но я и народную музыку исполняю. И даже из кинофильмов. Например, вот эту красивую песенную мелодию: «Что так сердце, что так сердце растревожило...». У меня с нею одна история связана. Я как-то сыграл ее на родине. Потом ко мне подошли русские эмигранты, очень благодарили, рассказали, что очень трудно приспосабливались к жизни в Бельгии, а как услышали свое, родное, будто камень с души.
— Слышали «Малиновый звон»?
— Вы про песню? Да, она тоже хорошая, очень русская. Я, кажется, понимаю, куда вы клоните. Мехелен по-французски — Малин. «Малиновый звон» — русская игра слов, красивый образ. А ягоды у меня на родине все-таки не играют. Вообще, удивительная вещь, как прославился маленький городок, как он стал колокольным центром. 20 тысяч жителей, но среди них — 12 мастеров-литейщиков. Со всего мира колокола им заказывали.
— Он и сейчас в центре. Несколько карильонов, международные конкурсы и фестивали... А вы, будучи городским карильонистом Мехелена и Антверпена, отправились в Россию.
— Меня всегда она привлекала. Не знаю, почему так сложилось, но в России, как я убедился, лучше знают Западную Европу, чем там о вас.
— В одном из ваших интервью я прочёл, что вы хотели обрести некое третье состояние — то, чего нет у западноевропейцев. У германских народов — рациональность, у романских — чувственность, а у русских — внутренняя энергетика, интуиция. И как, удалось немного обрусеть?
— Да, наверное. Как вы думаете, почему я официально представляюсь как Йозеф Виллем?
— У вас — двойное имя?
— Нет, Виллемом звали моего отца. Так что в России у меня появилось отчество. И я нахожу, что русский обычай звать человека по имени-отчеству — это красиво и правильно. Мне кажется, я неплохо освоил русский язык.
— Абсолютно!
— Спасибо. И надеюсь, что неплохо знаком с русской культурой и вообще со страной. По-моему, Россия большими шагами идёт вперёд.
— Да? У вас найдётся немало оппонентов. В обществе существует определённая ностальгия по советскому прошлому.
— Негативисты есть везде. Мне кажется, что постоянно смотреть назад — это не вариант. Что было, то прошло. Да, в среднем вы не так живёте, как скандинавы. Но и не знаете той бедности, от которой страдают многие другие страны. Вы — в центре той пёстрой картины, которую представляет собой мир. Всё в ваших руках. Думать надо о хорошем.
— И слушать карильон.
— Совершенно верно.
Фото Евгения Здесенко
