1 августа исполняется 100 лет с начала Первой мировой войны
В этот день Германия объявила России войну. Сегодня почти ничто не напоминает новгородцам о событиях того времени. У нас нет памятников жертвам мировой бойни, на которой Россия заплатила более чем двумя миллионами жизней.
Нет улиц, названных в честь героев. И даже то, что было зримой памятью о 1914–1918 годах, стерто в послереволюционную эпоху, прежде всего в годы Великой Отечественной войны.
Между тем Великий Новгород был в 1-ю мировую городом тыловым, но далеко не безучастным. Это сразу уточнил мой собеседник — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Новгородского объединенного государственного музея-заповедника Илья ХОХЛОВ.
— Какой день можно считать точкой отсчета применительно к нашей новгородской истории?
— Безусловно, это 27 июля (по старому стилю). На поле у аэродрома, который находился недалеко от железнодорожного депо, прошел многолюдный митинг. Новгородцы устроили торжественные проводы частям, дислоцированным в городе. Состоялся молебен, для этого была принесена икона Знамения Божией Матери. На следующий день войска отправились в Чудово, где погрузились в эшелоны и отправились на Варшаву. Царил всеобщий подъем, никто не думал, что война окажется такой долгой и кровопролитной. Движущей силой патриотизма выступали правые партии…
— …которые тогда трудно было упрекнуть в либерализме.
— Все ровно наоборот. Союз русского народа и подобные ему после революции получили клеймо черносотенных.
— Сколько штыков было отправлено на фронт из нашей губернии?
— К сожалению, точной цифры нет. Аналогично — по нашим потерям. Очевидно, что на то время Новгородская губерния была одной из наиболее милитаризованных. Во многом благодаря графу Аракчееву, основателю военных поселений. В Новгороде квартировали: штаб пехотной дивизии и один из ее полков, артиллерийская бригада, рядом, в Кречевицах, стоял Гвардейский запасной кавалерийский полк — тот самый, в котором проходил службу Николай Гумилев. Муравьи, Новоселицы, Грузино, Старая Русса, Боровичи — там тоже были гарнизоны. Плюс объявленная мобилизация, позволившая сформировать новую дивизию. Плюс ополчение. Мы все знаем про ополчение 1812 года, гораздо меньше — Крымской войны, совсем ничего — 1-й мировой. Наконец, немало уроженцев Новгородчины попали на фронт с частями, размещавшимися в других губерниях. Они проходили там службу, тогда армия комплектовалась примерно так же, как и теперь. Все вместе — огромная сила.
— Герои 1-й мировой, кто они?
— Наши земляки служили во всех родах войск, включая авиацию, впервые участвовавшую в боевых действиях. С современной точки зрения летать на аэропланах начала 20-го столетия — уже сродни подвигу. Не случайно первый новгородский пилот Леонид Вамелкин стал кавалером ордена святого Георгия и был награжден Георгиевским оружием. Начинал в пехоте, в полковой разведке. Однажды с двенадцатью разведчиками захватил немецкий отряд, выбил врага с господствующей высоты. Еще один наш летчик Николай Стогов был дважды награжден Георгиевским крестом. Геройски пал на поле боя Сергей Москвин, командир 17-го Сибирского стрелкового полка.
Сергей Михайлович был тяжело ранен — ему оторвало несколько пальцев руки. Но после перевязки он снова бросился в бой. В наши дни в Великом Новгороде живут его потомки, но даже они не знают, где его могила. По некоторым сведениям, она находилась на Петровском кладбище. Вамелкин был упокоен на кладбище Духова монастыря. Хоронили павших и на других кладбищах города, в том числе Тихвинском.
— Там над поверхностью земли — ни малейшего подтверждения тому.
— Хотя достоверно известно, что на этом погосте был похоронен по крайней мере один кавалер ордена святого Георгия — подпоручик Мудролюбов. А эта награда — как звание Героя в советское время. Но так во всем Новгороде: к великому сожалению, не сохранилось ни одной могилы героев 1-й мировой. Да, это последствия 2-й мировой, тяжелых боев за Новгород. Но не только это. Например, судьбу могил летчиков возле Духова монастыря решила советская власть на рубеже 1930-х годов. Есть документы, свидетельствующие о том, что горисполком, решив ликвидировать Духовское кладбище, некоторое время сомневался, не зная, как поступить с захоронениями летчиков. Иными словами, это был вопрос, он обсуждался. Какое было принято решение — такого документа нет. Есть факт: кладбище все-таки снесли.
— Нужен Великому Новгороду памятник, посвященный той войне? И если да, то где можно было бы его разместить?
— Я думал об этом, но однозначного ответа у меня нет. 1-я мировая — событие огромного масштаба, часть нашей трагической истории. Неспроста поначалу за ней закрепилось название Великая. Потом советская историография стала называть ее исключительно империалистической. А война 1941–1945 годов сняла все вопросы на будущее, какую из войн считать Великой. Но как бы мы сегодня ни относились к императору Николаю II и его правительству, чьи решения обернулись для России катастрофой, те, кто сражался, честно исполнял свой долг, достойны уважения. В то же время у меня есть ощущение, что Новгород несколько устал от памятников, появляющихся в силу инициативы властей. Собирали средства на «Стелу Воинской славы», на возрождение памятника ополчению 1812 года... А общественной инициативы пока нет.
— Или спонсорской, что почти одно и то же. Несколько лет назад «Теплоэнерго» захотело и установило памятник Ползунову, хотя он при всех своих заслугах перед Отечеством к Новгороду при жизни отношения не имел.
— Было бы прекрасно, если бы нашлись желающие увековечить память о 1-й мировой. Если таким путем, то я только за. На мой взгляд, как вариант можно было бы рассмотреть место в сквере Воинской славы. Или у Манежа. Хотя бы в виде памятного камня с надписью.
— Скажите, а что происходило с тем патриотическим подъемом, о котором вы сказали в самом начале? О чем писала новгородская пресса в годы 1-й мировой?
— Естественно, горечь многочисленных утрат не могла не сказаться на настроениях. Даже некрологи отличались экспрессивностью. Так, издатель «Волховского листка» Нил Богдановский завершил свои заметки о погибшем офицере эмоциональным проклятием врагу. Дошло до того, что городские власти на полном серьезе обсуждали переименование Прусской улицы. Хотели назвать ее, например, Артиллерийской, были и другие идеи. Однако историки выступили против, была полемика в печати. Новгородское общество любителей древности даже брошюру издало, посвященную истории возникновения «вражеского» названия, разъясняя, что пруссы к современной Германии не имеют почти никакого отношения.
— Однако цивилизованно велись топонимические споры в дореволюционном Новгороде!
— И демократично, чему наличие монархии не препятствовало. Что касается патриотизма, то даже свержение царя в феврале 1917 года не привело к радикальным изменениям в настроениях общества. И в Новгороде войска присягнули Временному правительству под лозунгом войны до победного конца. Наши газеты с воодушевлением напечатали текст присяги.
— Но ведь были и саботаж, предательство. Еще до большевиков, до Троцкого с его гениальным «Ни мира, ни войны, а армию распустить!».
— Были. Люди во все времена одинаковы, не всем дано быть героями. Скажем, был в истории новгородских полков такой эпизод во время Лодзинского сражения: несколько рот, не выдержав натиска врага, добровольно сложили оружие. Участок фронта не был оголен только ценой самоотверженности оставшихся верными воинскому долгу сослуживцев этих трусов.
— Наверное, во все времена нас отличает такая штука, как крепость заднего ума. На пользу нам исторический опыт революций и войн?
— Вильгельм II в своих мемуарах недоумевал, зачем Россия вступила в войну. С его точки зрения, у Германии были серьезные противоречия с Англией и Францией, но никак не с Россией. Конечно, суть не в каком-то безрассудстве русских. Если не к Германии, то к ее союзнице Австро-Венгрии у нас были основательные претензии. Славянский вопрос, Балканы, православие. Мы же тогда еще не отказались напрочь от идеи вернуть христианскому миру Константинополь.
— А сегодня мы наблюдаем вторжение американского мессионизма на Украину. И глядя на происходящее на юго-востоке Украины, наши политики повторяют как заклинание: «Мы не должны позволить втянуть себя в войну»…
— Надеюсь, что подобные мысли не чужды и тем, кто нас вроде как втягивает. Есть понятие приемлемого и неприемлемого ущерба. Россия, слава Богу, — не Ливия. Тем не менее тревожно, конечно. По большому счету мы втянуты в войну — экономическую, информационную. Ничего приятного, но уж лучше новая холодная война, чем горячая.
Фото из семейного архива В.С. Агте
