Путаница заключается, возможно, в том, что Корсунские врата не всегда были главными, и до начала ХVII века таковыми являлись Сигтунские, которые и сегодня открываются по большим церковным праздникам для входа в храм архиепископа Новгородского и Старорусского. Игорь Шаскольский в книге «Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII-XIII вв.» (1978) пишет: «В новгородской Софии с начала XVIII в. известно существование врат, называемых Сигтунскими, причем название возникло, по-видимому, намного раньше. По мнению большинства исследователей, когда-то в прошлом это название по ошибке было перенесено с главных врат собора (после этого называемых Корсунскими) на врата бокового придела, изготовленные в Византии».
Военный трофей
{thumbimage 150px 1}В любом случае, Сигтунские врата - это выдающееся произведение искусства (отметим: копия ворот хранится в Историческом музее в Москве). На них насчитывается 48 многофигурных рельефных композиций с библейскими сценами. Над фигурами вырезаны поясняющие латинские надписи, а под ними - перевод на русский язык. Врата разделены орнаментальными каймами.
В нижней части левой створки помещены фигуры мастеров, которые, вернее всего (историки в этом согласны), врата отливали, - Риквина и Вайсмута. Надпись на латыни поясняет: «Риквин меня сделал».
Дверные рукояти по средневековой традиции изготовлены в виде звериных масок с прикреплёнными к их челюстям двуглавыми змеями. Считается, что эти барельефы олицетворяют Ад и неизбежность Страшного суда. В пасти масок - человеческие головы. Надо полагать, головы грешников. Над всеми композициями латинские надписи дублированы русскими переводами.
Среди изображений людей на створках находятся фигуры вероятных заказчиков - магдебургского епископа Вихмана (1152-1192, Германия) и плоцкого епископа Александра (1129-1156, Польша). По весьма неубедительному преданию, епископ Александр заказал для главного храма Плоцка эти врата между 1152-1154 годами, а посредником и распорядителем заказа выступил епископ Вихман. Поэтому оба они символически (с указанием имен) и помещены на вратах.
В средней части левого створа врат имеется пластина с изображением человека, а над изображением - русская надпись: «Мастер Авраам». Здесь тоже нет второго мнения - это новгородский литейщик, который собирал врата, после того как их привезли в Новгород, и дополнял их фигурами собственной работы и древнерусскими надписями. Не случайно же в его руках мы видим молот и клещи.
Почему Аврааму уделена такая значительная роль? Шаскольский стоит на том, что «эти врата были смонтированы после привоза в Новгород не в первоначальном виде, а с нарушением прежней композиции. Многие части при перевозке были потеряны и заменены рельефами и украшениями из другого памятника подобного рода, несколько отличавшегося по стилю. Все это говорит за то, что врата привезены в Новгород не в результате покупки (в этом случае была бы тщательно зафиксирована первоначальная композиция и были бы сохранены все детали), а как военная добыча.
Поскольку врата являлись исключительно ценным предметом католического церковного культа, невозможно предполагать, чтобы католики продали их неверным «схизматикам», и, с другой стороны, новгородцы вряд ли стали бы покупать предмет католического культа для украшения своей главной святыни (тем более что ряд изображений на вратах неприемлем в качестве оформления православного собора). Врата могли быть помещены в Софийский собор, скорее всего, как военный трофей, напоминающий о какой-либо славной победе новгородских войск».
Правда, историк не настаивает на том, что врата были привезены именно из Сигтуны, которая до 1187 года была столицей Швеции, а в указанном году была сожжена «язычниками». Я употребляю это слово как цитату из любой из пяти шведских хроник, говорящих (практически одно и то же) о взятии Сигтуны: В лето Господне 1187 года сожжен город Сигтуна язычниками, и тогда построен город Стокгольм. («Хроника францисканского монастыря в Виесбе», ХV век).
Отмечу сразу, что вторая часть записи вызывает сомнение, ибо в «Хронике Эрика», датируемой 20-ми годами ХIV века, сказано, что Стокгольм был основан ярлом Биргером (тем самым, которому в Невской битве в 1240 году новгородский князь Александр Ярославич якобы, согласно тексту Жития, возложил печать на лице острым своим копием) в 1252 году, чтобы защитить Швецию от вражеских нападений с Балтийского моря. А до тех пор на месте нынешней столицы был небольшой рыбацкий поселок Агнафит.
Кстати, рифмованная «Хроника Эрика» наиболее подробно (если этот термин применим в данном случае) рассказывает о падении Сигтуны под натиском карелов:
Свеям урон наносили огромный
козни карелов -
язычников темных.
До вод Мелара они доплывали,
будь сильный шторм
иль спокойные дали.
Шли, не стесняясь,
шхерами свеев,
гости незваные, злобу лелея.
Плыли до Сигтуны раз корабли.
Город сожгли и исчезли вдали.
Жгли всё дотла и многих убили.
Город с тех пор так
и не возродили.
Архиепископ Йон там сражен.
Весел язычник, в радости он,
что у крещеных так плохи дела.
Русским, карелам смелость дала
мысль та, что свеям не устоять
и можно смело страну разорять.
Некоторые историки настаивают на том, что Сигтунские врата были взяты новгородцами как военный трофей аккурат во время этого похода в Швецию в 1187 году. Но доказательства слабы. Нас убеждают, что «русские» - значит новгородцы. Почему?
Есть и другой вопрос: как врата попали в Сигтуну из Магдебурга? Здесь доводы еще менее убедительны. Их захватили некие викинги, совершившие набег на Магдебург. Причем викинги буквально притянуты к вратам за уши. Никаких ссылок на то, когда и кто грабил в середине ХII века Магдебург, в исторических документах нет.
Бабушкина сказка
И вот здесь-то версия о «шведской прописке» ворот Софийского собора начинает серьезно провисать. Дело в том, что в документах нет свидетельств и об участии новгородцев в походе на Сигтуну. В различных шведских источниках называются карелы, эсты, руссы, но нигде не сказано конкретно - новгородцы. В новгородских летописях о Сигтуне вообще нет ни слова, хотя в ХII веке было известно, что это политический и торговый центр Швеции.
Довольно вяло эксплуатируется версия, что это карелы передали Сигтунские врата в дар Новгороду, поскольку были новгородскими вассалами. Однако в конце ХII века подчинение карелов было очень и очень относительным. Достаточно сказать, что их массовое крещение новгородский князь Ярослав Всеволодович осуществил только в 1227-1228 годах. И опять же карельский дар Новгороду - это ни на чем не основанный домысел.
И тут пришла пора раскрыть связь между оккупацией Новгорода отрядом Делагарди и легендой о происхождении Сигтунских врат. Во-первых, легенда родилась параллельно с процессом обострения русско-шведских отношений в период Смуты. Тогда о правах Швеции на уникальные врата Софийского собора были заявлены сразу двумя стокгольмскими персонажами. Историк Асханеус в книге «Описание Сигтуны» (1612) вдруг заявляет миру, что врата были увезены в Новгород захватчиками, разорившими столицу. При этом автор, ничуть не смущаясь, ссылается на... бабушкины устные воспоминания об одном «древнем предании».
Несколько неожиданно эту тему, прежде не звучавшую в давних контактах между Новгородом и Швецией, подхватил риксканцлер (государственный секретарь, говоря современным языком; отвечавший за внешнюю политику) Аксель Оксешерна, который крайне недружелюбно относился к России. В частности, еще в 1615 году он писал Якобу Делагарди: Несомненно, что в русских мы имеем неверного, но вместе с тем могучего соседа, которому из-за его врожденных, всосанных с молоком матери коварства и лживости нельзя верить, но который вследствие своего могущества страшен не только нам, но и многим своим соседям, как мы это еще хорошо помним.
Именно Оксешерна и внушил королю Густаву Адольфу, что древнюю реликвию Швеции Сигтунские врата следует без промедления вывезти на законное место хранения. Король поддался на провокацию и отдал Делагарди распоряжение доставить врата для начала в Стокгольм.
Споры продолжаются
Все это происходило под занавес шведского пребывания в Новгороде в 1616 году. Кажется, Делагарди и раздумывать нечего о том, как поступить: снимай врата и отправляй куда велено. Ведь, судя по ситуации, и сам скоро в том же направлении поедешь.
Но Делагарди вскоре отвечает королю довольно уклончиво и осторожно: Относительно медных врат, которые его королевское величество желает, чтобы ему прислали из Новгорода ради их достопримечательности, тем более что они были некогда взяты из Сигтуны, - то я очень бы желал исполнить приказание его королевского величества. Но так как эти врата служат входом в главный храм митрополита здесь, в кремле, куда он ежедневно ходит, это причинило бы много крика, жалоб и беспокойства. Когда между нами идут переговоры, мы не должны трогать этих врат, пока не увидим исхода переговоров; и если, вопреки нашим ожиданиям, переговоры не будут благополучны, то мы, конечно, должны взять отсюда не одни эти врата.
Однако не удалось. Врата так и остались в Новгороде. Видно, не до них стало после подписания Столбовского мира.
Но в 1823 году тема зазвучала вновь. Это русский историк немецкого происхождения Федор (Фридрих) Аделунг в работе «Корсунские врата, находящиеся в Новгородском Софийском соборе» вернулся к «бабушкиному преданию» Асханеуса. К слову, работа была издана за границей на немецком языке и не была доступна широкому кругу читателей до 1834 года, когда ее перевели на русский и напечатали в России.
Правда, Аделунг предусмотрительно выражает сомнения в том, что «древнее шведское предание» достоверно. И, например, замечает, что кресты на новгородских вратах имеют очень много общего с вратами римской церкви Сан-Паоло Фуори ля Мур, а стало быть, принадлежат к новейшему времени.
Всё это подстегнуло научные споры о происхождении Сигтунских врат. В результате родилась версия, что врата привез из Византии киевский (бывший новгородский) князь Владимир Красное Солнышко, когда ходил войной на Корсунь в 988 году, и что поздние вставки с портретами разных мастеров - это результат реставрации и реконструкции старинных врат, не пощаженных временем. То есть виток совершился, и Сигтунские врата опять превратились в Корсунские.
Да, скучно было согласиться с тем, что Сигтунские врата не заслуживают ни византийского, ни магдебургского паспорта. И тогда наши историки вспоминают совсем мутное свидетельство (без указания источников) в третьем томе «Истории Российской» Василия Татищева, где автор датирует 1336 годом появление в Софийском соборе «медных дверей», которые архиепископ Василий «привезше из Немец, купи ценою великою».
Исторической ценности такое сообщение абсолютно не имело. Но для поддержания беседы сгодилось. Хотя возражения против татищевской придумки лежат на поверхности. С какой бы стати новгородцам покупать для своего главного храма католические ворота?
Мы же в заключение отметим еще раз благородство «оккупанта» Делагарди. Не мог швед не оценить красоту и стоимость бронзовых врат Софийского собора. Но не тронул их, не вписал в реестр трофеев, а оставил в Новгороде. Всё так сложно в этом мире...
Геннадий РЯВКИН
