Загляни в глаза предкам

Палеоантропологи пришли к вышеприведенным выводам, опираясь на изучение костных останков наших предков из археологических раскопов в Великом Новгороде, его ближних и дальних окрестностях.

К сожалению, материал, анализируемый антропологами, не такой обширный, как у их коллег-археологов, но только по этим данным можно представить себе, как выглядели мужчины и женщины, жившие на этой территории столетия назад. Дело в том, что антропологи, занимающиеся изучением изменчивости человеческого организма во времени и пространстве, сами, за редкими исключениями, не проводят археологических работ. К тому же учёных, воссоздающих образ наших далеких предков, в нашей стране вообще не так уж много.

— Денис Валерьевич, для начала хотелось бы спросить: а сколько всего останков древних новгородцев найдено на сегодняшний день?
— Это, наверное, самый сложный вопрос. Нужно чётко разделять останки, найденные археологами, и останки, изученные палеоантропологами. Последних, конечно же, намного меньше по целому ряду причин: плохая сохранность, неудовлетворительное хранение, отсутствие средств на исследования, намеренное перезахоронение костей до того, как их изучат специалисты. Если мы говорим только о территории средневекового Новгорода, то это останки более чем 700 человек — и взрослых, и детей. Они найдены на раскопках на Славне — первые материалы по новгородскому городскому населению, полученные еще Артемием Владимировичем Арциховским в 1936 году, хранящиеся в Музее антропологии МГУ, на Ярославовом Дворище, на XI Троицком и на Кремлевском раскопах, у церкви Димитрия Солунского и в Николо-Бельском и Благовещенском монастырях. А ведь есть еще Старая Русса, курганные и жальничные могильники сельской округи.
На сегодняшний день численность палеоантропологических материалов по Новгородской земле достаточна для того, чтобы сделать общие выводы о физических особенностях древнего ее населения, но еще мала, чтобы можно было детализировать картину по отдельным проблемам: векам, микрорегионам, городам, а тем более — по частям средневекового Новгорода. Для этого необходимо систематизировать все, что было сделано ранее, и не один год собирать новые материалы.
Особенность любого антропологического исследования в том, что прежде чем сделать какие-то определённые выводы, необходимо изучить большие группы людей. Особенно это касается останков: по двум-трем индивидам выводы делать нельзя, и для палеоантропологии это становится проблемой. Здесь, к сожалению, большие выборки очень редки.
В случае с Новгородом такой недостаток преодолевается хотя бы для XVII—XVIII веков. Это связано с тем, что с 2007 года на Ярославовом Дворище происходит давно назревшее понижение грунта у стен Никольского собора: для того чтобы сохранить собор и его фрески, уровень грунта пришлось понизить до дневной поверхности XII века, и все погребения, появившиеся здесь в более позднее время, попали в эту зону. Попутно хотел бы отметить, что в нашей стране есть чудовищные примеры, когда такие кладбища срывались просто экскаваторами. Благодаря усилиям ушедшего уже от нас Александра Степановича Хорошева и возглавлявшего ранее Новгородский музей Николая Николаевича Гринева на Ярославовом Дворище развернулись масштабные археологические работы. Они продлятся еще некоторое время, и по завершении раскопок Новгород будет располагать одной из самых больших выборок палеоантропологических материалов. Только на 2010 год мы обладали останками не менее чем 500 человек, если считать работы, проходившие на Дворище в 1930-х и в конце 1990-х годов.
Вообще говоря, Великий Новгород мог бы давно обогнать другие города по степени изученности палеоантропологических вопросов. Но многие годы археологи старались избегать раскопок на местах древних кладбищ — отсутствовали специалисты по истории погребального обряда и палеоантропологии, которые могли бы работать здесь систематически. Нередко погребения находили в ходе архитектурно-археологических и реставрационных работ, но они не изучались должным образом, а останки просто перезахоранивались. Именно поэтому наши антропологические находки не так многочисленны, как этого хотелось бы.
Есть и еще один аспект, не позволяющий нам удовлетвориться данными по какому-то одному кладбищу. Раньше считалось, что население города — это некое единство, которое может быть изучено в антропологическом отношении в целом. Учёные полагали, что можно описать город, объединив все имеющиеся материалы. На первых порах и я так делал, накапливая данные по разным кладбищам и суммируя их. Сейчас же мы понимаем, что в ходе палеоантропологического изучения любого города нужно следовать логике его социальной и топографической расчлененности. Древний город делился на общины и другие социальные группы, члены которых погребались у какого-то конкретного храма. Группа людей, связанных между собой в большей степени, в том числе и на биологическом уровне, и захороненная у одного храма, должна изучаться отдельно от другой группы, захороненной у соседней церкви. На начальном этапе исследования анализировать их нужно отдельно друг от друга.

— Если говорить о датировке, то в каком веке жили новгородцы, останки которых вы изучаете?
— Главная черта современного состояния палеоантропологии Новгорода в том, что ископаемое население представлено в основном поздними столетиями. Черепа и кости, которые датировались бы X—XIV веками, фактически единичны. Это связано с тем, что на сегодняшний день ни одно по-настоящему древнее кладбище в городе на Волхове не найдено и не изучено. Все ранние останки — случайные находки из культурного слоя, который изучается на городских раскопах. Так что большая часть антропологических находок датируется XV—XVIII веками.
Лучше всего мы представляем себе физические особенности новгородцев, живших в Людином и Славенском концах на рубеже XV и XVI столетий. Это были люди среднего и даже малого роста — около 164 см у мужчин и около 151 см у женщин, что совсем немного на фоне того населения, что жило на территории Новгородской земли в древнерусское время. Тогда, в XI—XIII веках, судя по данным из курганных могильников, население было значительно более высокорослым. Сантиметров на десять — точно! Для средних величин эта разница очень велика.
Что касается формы головы и лица, то любая человеческая группа обязательно описывается и с этой точки зрения. Считается, что от древних эпох к более поздним происходил процесс округления головы, что рассматривается нами как микроэволюционный сдвиг. Это, конечно, характерно не для всех территорий и времён, но как общая тенденция — факт доказанный. Относительно Новгорода это выглядит так. Используя малочисленный материал с территории города, обращаясь к материалам из курганных могильников сельской округи, из Старой Руссы и Пскова, удалось показать, что в эпоху раннего средневековья, в XI—XIII веках, новгородское население было длинноголовым, с относительно узким и высоким лицом, с крупным, резко выступающим носом, с хорошо развитым рельефом костной основы. Учитывая данные по всему скелету, можно, думаю, говорить, что это были настоящие богатыри. Однако через какое-то время ситуация изменилась.
Ориентировочно на рубеже XIII и XIV веков в Новгородской земле происходит смена физических особенностей — все больше проявляется тот антропологический вариант, который уже описан мной для населения Людина и Славенского концов. Пока мы до конца не понимаем, с чем это было связано, есть только гипотезы. Наиболее вероятная из них заключается в том, что два антропологических типа сосуществовали здесь издревле. Однако в разные исторические периоды и в разных микрорегионах преобладал то один, то другой, и победил в конечном итоге тот, что был более приспособлен к жизни в суровых условиях так называемого «малого ледникового периода». Пик его приходился как раз на позднее средневековье.
— А есть ли среди современных новгородцев люди, сохранившие черты наших предков?
— Безусловно, в отдельных районах Новгородской земли, а также значительно северней — в Вологодской, Архангельской областях сохраняются морфологические варианты, которые были представлены в Новгороде в эпоху средневековья.
— Интересно, а какой материал несёт основную информацию об облике наших предков?
— Во многом — череп. Это самый важный материал для палеоантропологов. Черепу посвящена относительно самостоятельная антропологическая дисциплина — краниология. По данным черепа, по его размерам и пропорциям, рельефу и анатомическим аномалиям можно очень многое сказать. Череп позволяет реконструировать облик человека, которому он принадлежал. То есть, образно говоря, краниология позволяет заглянуть не только в пустые глазницы, но и в глаза нашим предкам. Это становится возможным благодаря методике восстановления лица по черепу. Она была разработана известным советским антропологом Михаилом Михайловичем Герасимовым в 1930—1950-х годах, и в основе своей не изменилась несмотря на постоянные усовершенствования и новые разработки. Однако, как показывает практика, для достоверной реконструкции лица по черепу главное не разработанность деталей метода, а хорошая сохранность самого черепа. Кроме того, для реконструкции лица не стоит выбирать черепа слишком пожилых людей или детей — вероятность ошибки здесь будет очень велика.

— С чего же начинается процесс восстановления лица по черепу?
— Сначала череп проходит техническую обработку: чистится, реставрируется, проходит фото- и графическую фиксацию. Потом он подробно измеряется и описывается. Затем определяется пол и возраст человека, которому он принадлежал. Возраст, как правило, определяется по степени стёртости зубов и зарастанию швов на черепе, а пол — по степени развития или сглаженности рельефа черепа, по форме тазовых костей.
Информация о поле и возрасте важна, чтобы при дальнейшей работе применить соответствующие значения стандартов толстот мягких тканей. Они разработаны на основе изучения толщины мягких тканей лица у живых людей и на трупном материале. Согласно этим значениям определяется общий профиль лица. Затем можно приступать к лепке из пластических материалов жевательных и височных мышц, которые определяют абрис лица, его форму и пропорции. Следующим шагом является нанесение на поверхность черепа сетки гребней, которые показывают толщину мягких тканей на каждом участке головы и лица в соответствии с уже упомянутыми стандартами толстот. Самыми сложными и ответственными моментами реконструкции лица следует признать процессы моделировки глаз, носа и рта. Этим областям посвящены специальные разделы данного антропологического метода. На определенном этапе промежутки между гребнями заполняются, и таким образом формируется так называемая «антропологическая маска».
— Всё делается вручную или при помощи компьютера?
— Попытки применить компьютерные методы в области реконструкции лица по черепу в мировой практике имеются, но, с моей точки зрения, все они неудачны. Отечественные антропологи никакой компьютеризации здесь не применяют — и рисуем, и лепим своими руками. Не все антропологи, конечно, имеют художественные навыки, тогда приходится обращаться за помощью к художникам, как это и делалось в XIX веке, на заре развития метода пластической реконструкции. Хотя на Западе процесс реконструкции лица по черепу все чаще осуществляют виртуально. Но доказать большую обоснованность компьютерного подхода пока никому не удалось, здесь всё-таки больше минусов: компьютер — это машина, она не может отразить и передать индивидуальность каждого черепа в полном объеме, ей необходимы те или иные «усреднения». Да и не все процессы можно оцифровать — догадки и предположения в программу не заложишь.

— А лица кого из новгородцев уже удалось реконструировать?
— К сожалению, у нас есть только одна графическая реконструкция, сделанная мною много лет назад. Это девушка, трагически погибшая в 1207 году при разгроме усадеб бояр Мирошкиничей. Её останки, затерявшиеся в пожарищах, были найдены на Троицком раскопе в 1984 году. Погибла она вследствие удара боевым топором прямо в лицо, однако это не помешало реконструировать ее облик, так как мне удалось достоверно реставрировать лицевой скелет.
Вообще, восстановление лица по черепу, особенно в виде скульптуры, — очень дорогостоящий и занимающий много времени процесс. Поэтому подобные работы проводятся по специальному заказу и редко делаются антропологами «для души», чтобы проиллюстрировать свои краниологические работы. Это, конечно, недостаток наших исследований, ибо качественная визуализация — непременное условие внимания общественности к научным исследованиям, а также их правильного понимания. За 15 лет моей работы в Новгороде никто так и не заказал пластическую реконструкцию лица по черепу новгородца, а вот, например, в Пскове это удалось осуществить: мною были реконструированы портреты мужчины и женщины Х—XI веков, останки которых обнаружились в ранних псковских погребениях.
— Чей образ вам как учёному-антропологу хотелось бы реконструировать прежде всего?
— Есть много известных исторических лиц, останки которых мне приходилось изучать. Например, останки выдающихся новгородцев, захороненных в Софийском соборе. В 2001 году в церкви Спаса на Нередице было обнаружено погребение родного брата Ивана Калиты, князя Афанасия Даниловича. Хотелось бы, конечно, всех их «увидеть». Кроме того, хорошо было бы воссоздать наиболее типичные образы мужчин и женщин, живших в Новгороде в разное время и захороненных на разных древних кладбищах. Получилась бы интересная галерея лиц древних новгородцев. Правда, реализовать эту идею непросто: и очень долго, и очень дорого.
— А как мужчине женщины каких столетий вам симпатичны: современные или жившие в средневековье?
— Современные. Они теплее…