{mosimage}Зачем и как Иван III разорял Новгород
В течение 10 лет после покорения Новгорода Иван III последовательно репрессировал знатных и богатых новгородцев. Одних заключил в темницу, прямо обвиняя в заговоре с Литвой. Других, кого под такое обвинение подверстать было невозможно, просто выселял (выводил). В обжитые владения приходили верные великому князю люди.
Следует отметить, что теория заговора применялась тогда, когда требовалось провести массовый вывод новгородцев. Например, в 1487 году, как пишет Карамзин, «перевели из Новагорода во Владимир 50 лучших семейств купеческих». И никаких обвинений им не предъявили! Ивану III не нужен был экономически сильный Новгород. То есть он согласился бы сохранить таковой, но все эти торговые связи с Ганзой, Литвой, Скандинавией не давали возможности политического владычества. Великий князь шел к самодержавию, а Новгород постоянно соблазнялся западно-европейским либерализмом.
Кругом одни предатели
Пик такого рода репрессий, если говорить о количественном аспекте, пришелся на 1488—1489 годы, когда князь великий Иван вывел из Новгорода Великого бояр и гостей с тысячу голов. Об этом имеется запись в Кратком Кирилло-Белозерском летописчике (ХVI век). Сегодня доподлинно установлено, что причиной столь жестких мер стал якобы заговор против великокняжеского наместника Якова Захарьина-Кошкина. Известный историк Руслан Скрынников об этом чиновнике в книге «У истоков самодержавия» пишет, что «он не церемонился с опальным городом, облагая жителей непомерными штрафами, «ставил их на правеж». Обиженные и ограбленные новгородцы пытались найти справедливость у Ивана III. Тогда наместник обвинил своих обличителей в государственной измене — покушение на жизнь наместника. Великий князь и его дума приняли версию Захарьина.
В другой летописи читаем об этом же событии, что Иван III вывел из Новгорода более семи тысяч житьих людей. Иных заговорщиков (в летописи: думцев. — Г.Р.) Яков порубил или повесил. Разночтение (1000 и 7000) идет от того, что вместе с боярами и купцами в ссылку отправлялись их семьи. По словам того же Скрынникова, «в среднем семья насчитывала 6—7 человек. Следовательно, вместе с опальными из Новгорода было выселено до 7000 человек». Кстати, Сергей Соловьев в своей «Истории России» тоже говорит о семи тысячах, добавляя, что многих из них «отправили на житье в Нижний (Новгород. — Г.Р.), Владимир, Муром, Переяславль, Юрьев, Ростов, Кострому и другие города».
В летописях нет каких-либо сведений об адресной депортации новгородских ссыльных в эти или другие земли. Иное дело, что позже известные новгородские фамилии стали упоминаться в привязке к тем или иным уделам. Но сколько новгородцев было казнено или брошено в темницы в Москве, а сколько — получили наделы в других городах, установить невозможно. Собственно в этом и заключается суть антиновгородской политики Ивана III: рассеять своевольную общину, лишить связей, порушить и заставить забыть традиции.
Что касается заговора против Захарьина-Кошкина, неизвестно: был ли он вообще или это была очередная инсценировка? Но определенно столь многочисленным он быть не мог. Москва элементарно проводила «тонкую зачистку». Ведь нужно помнить, что к этому времени Иван III уже присоединил в 1485 году к своим владениям Тверь (Кошкин и новгородцы принимали в этом активное участие) и мог быть спокоен на тот счет, что эти два вольных города составят антимосковскую коалицию.
Нельзя не учитывать и того, что продолжавшиеся в 1479—1483 годах локальные, но постоянные военные конфликты со Швецией, которая страстно желала в период великокняжеской «перестройки» оторвать что-нибудь от новгородских владений, завершились подписанием мирного договора в 1483 году. Правда, договор был весьма странным. Шведам разрешалось приезжать для свободной торговли в Новгород, а новгородцам путь дальше Выборга и Нарвы был заказан. Тем не менее в 1487 году договор был продлен на тех же условиях.
Бизнес-план Ивана III
Иван III строил новую торговую империю. Правда, из этого мало что получалось. С 1488 года на русско-шведской границе возобновились военные действия, поскольку шведы отчетливо понимали: инициатива на их стороне. Напомню, с того времени, как Иван III вплотную занялся Новгородом, он только и делал, что подыгрывал шведам, подписывая с ними односторонне выгодные (конечно, не Руси!) договоры: в 1473, 1475, 1483, 1487 годах. Договоры составлялись на основе хрестоматийного Ореховецкого соглашения 1323 года, которое (!) запрещало сторонам возводить крепости на Карельской земле, а еще точнее — на Карельском перешейке, который является горловиной, связывающей Русь со Скандинавией. Однако шведы уже в 1475 году приступили к укреплению Выборга и строительству мощной крепости Нюслотт! Русские никаких укреплений в Карелии не имели.
Зато сразу после подписания договора 1487 года последовала высылка 50 богатейших купеческих семей во Владимир. Не под них составлялся этот документ. Таковы были мероприятия, проводимые наместником Захарьиным-Кошкиным с подачи великого князя. В конце концов даже они поняли, что, теряя новгородскую торговлю, ничего не приобретают. В 1490 году Захарьин-Кошкин во главе новгородско-псковско-московского войска отправился в поход на Нюслотт и Выборг, чтобы проучить шведов. Отмечу, Нюслотт к тому времени строили уже 15 лет, и работы еще не закончились — такая мощная возводилась крепость! Однако и недостроенную русские взять ее не смогли и, отказавшись от штурма Выборга, вернулись ни с чем восвояси.
После этого Иван III наконец-то всерьез задумался о том, что же он творит в Карелии, не справляясь с ненавистью и недоверием к Новгороду? В 1492 году новгородцы приступили к строительству крепости Иван-город на берегу реки Наровы. Это был противовес Выборгу.
Параллельно был заключен договор с Данией (1493), претендовавшей на шведскую корону. Дело в том, что формально датский король Ханс I был и шведским королем. Однако регент Швеции Стен Стуре отказывался ему подчиняться. Тут-то Иван III и предложил свою помощь в усмирении регента. Согласно русско-датскому договору в случае восстановления всей полноты власти датских королей в Швеции Дания, в частности, обязалась вернуть Руси Западную Карелию и Карельский перешеек.
Договор-то был хорош, но предпринимать какие-либо действия по нему Иван III не торопился. Лишь в 1495 году новгородцы отправились в поход на Выборг. Осада крепости продолжалась с сентября по декабрь. Взять Выборг не удалось, но шведы были озадачены.
В январе 1496 года был предпринят второй поход — на Нюслотт. Правда, это скорее можно назвать вылазкой, поскольку штурмовать крепость не было средств. Однако сражение близ местечка Травастгуса состоялось, и новгородцы разгромили шведское войско. Летом того же года был еще один рейд в Южную Швецию, но малоэффективный, поскольку пока новгородцы бродили по Швеции, шведы захватили Иван-город.
В результате мы, то есть Москва и Русь, ничего не вернули и даже потеряли новенькую крепость, которая была захватчиками полностью разрушена. А шведы благоразумно помирились с датчанами. В марте 1497 года в Новгороде состоялось подписание локального мирного договора между наместниками Новгорода и Финляндии, по которому состоялся обмен пленными и была возобновлена свободная торговля.
Конечно, это была попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Хоть договор и подписали на шесть лет, но каков был статус подписантов! Новгород — провинция Руси, Финляндия — провинция Швеции. Заурядный приграничный договор.
Конец Немецкого двора
Ко всему прочему, если говорить о возобновлении свободной торговли, то правильнее все-таки сказать «о налаживании», ибо в 1495 году Немецкий двор в Новгороде был по приказу Ивана III закрыт. Иноземным купцам попросту негде было бы остановиться, негде стало складировать товар.
О причинах закрытия двора историки до сих пор единого мнения не имеют. Кажется, очевидным, что Иван III рвал торговые отношения Новгорода со шведами (в частности) и с Ганзой, меняя, как теперь говорят, направления денежно-товарных потоков. Но ведь даже для этого нужен предлог! Софийская вторая летопись рассказывает такую версию: Велел (Иван III. — Г.Р.) схватить в Новгороде купцов немецких, колыванцев (эстонцев. — Г.Р.), а товар их, переписав, привезти в Москву, за их неисправление. За то, что они на Колывани великого князя купцам новгородским много обид чинили и расправы самовольные, а иных людей великого князя живых в котле сварили, без ведома великого князя и без обыску (следствия. — Г.Р.). Так же и послам великого князя от них ругань была, когда послы ходили в Рим, Фрязскую землю и в Немецкую. Да и старым купцам-новгородцам великого князя от них много было обид и разбоя на море. За это князь великий Иван Васильевич опалу свою на них положил и купцов их велел в тюрьмы посадить, а товар их спровадить к Москве. Дворы же их гостиные в Новгороде старые и божницу велел отнять.
Существенные подробности этих событий находим у шведского историка Юхана Видекинда (1618—1678) в его «Истории десятилетней шведо-московитской войны» (точнее, в «Приложениях» к ней): В 1494 году все ганзейские купцы исчезли (из Новгорода. — Г.Р.) и вот по какой причине: ревельцы сожгли одного знатного русского за содомский разврат и будто бы открыто говорили, что если бы сам великий князь московский был уличен в таком преступлении, то и с ним они обошлись бы, как с собакой. Раздраженный этой дерзостью, великий князь Иван бросил в тюрьму 49 немецких купцов, а принадлежавшие ганзейским купцам товары, больше чем на 300 000 золотых, захватил в казну. Правда, потом, продержав их чуть ли не три года в тюрьме, он отпустил большинство купцов, но товаров никому из них не вернул.
Кстати, у Видекинда есть фраза об особенных отношениях между Новгородом и Литвой. Конечно, они не укладываются в трафаретную схему, будто новгородцы были свободными гражданами и, не желая подчиниться Москве, не склоняли голов и перед Литвой. Так вот Видекинд замечает, мимоходом, не комментируя: До взятия русскими (Иваном III. — Г.Р.) город каждый год платил литовцам подать 100 000 рублей. Торговля так обогатила новгородцев, что они возгордились и говаривали: «Кто против Бога и Великого Новгорода?».
Может быть, это намеренная дезинформация, подброшенная писателю московскими политиками для оправдания тех событий. Может, просто слухи, ведь книга писалась почти через 200 лет. Но нельзя исключать, что так оно и было: Новгород платил Литве и платил Москве. И это не устраивало всех партнеров…
Разумеется, у великого князя, разрушавшего столетние торговые связи Новгорода, были свои резоны, своя логика: сильный Новгород был ему не только не нужен, но и опасен. Однако рикошетом такая политика била и по Москве. Выбивая новгородское купечество, которое ни в коей мере не следует идеализировать, Иван III не получал адекватной компенсации. Торговля с Европой резко сократилась, торговые связи рушились. Впрочем, великий князь победил и мог делать то, что ему заблагорассудится.
Вместо эпилога
Практически одновременно с назначением Якова Захарьина-Кошкина на наместничество (1485) на новгородскую кафедру был назначен архиепископ Геннадий, бывший настоятель Чудова монастыря в Москве, любимец и фаворит великого князя. Это случилось 12 декабря 1484 года.
Геннадий Гонзов оставался новгородским владыкой ровно 20 лет и прославился как «первый видный противник ереси так называемых жидовствующих». Так говорит о нем «Словарь Брокгауза и Ефрона» и продолжает: «Геннадий сразу заявил себя усердным слугой Москвы и настойчиво принялся за проведение в новгородской епархии политических и церковных стремлений центрального правительства, хотя тут ему пришлось встретить упорную оппозицию со стороны местного духовенства».
Почему местное духовенство встало в оппозицию? Откуда взялись в Новгороде жидовствующие и почему именно и только здесь? Что за ересь несли они в народ? Ответы на эти вопросы, вроде бы, очевидны. Но только на первый взгляд…
Геннадий РЯВКИН
