Место на полке ему уже приготовлено
— Ну, и как тебе? — прежде всего спрашивают не смотревшие фильм коллеги, сразу же загоняя тебя, посмотревшую, в тупик.
Пожалуй, самый каверзный вопрос, который можно задать человеку, только что услышавшему новую песню, побывавшему на премьере в театре, оценившему новый фильм. Потому что ты в этот момент весь ещё тёплый и размякший, а может быть, напряженный и колкий, обязательно рубанёшь что-нибудь очень прямое, вроде «Здорово!» или «Полный шлак!».
Хотя нет, всё-таки самый трудный вопрос настигнет тебя ровно вслед за твоей оценкой, и звучать он будет до наивного просто: «А почему?». И вот тут ты, голубчик, попался. Начнёшь объяснять, почему всё-таки плохо, твоё внутреннее Я исподтишка напомнит, что было вполне хорошо, а решишься похвалить, тут уж вообще дело дрянь... Посмотрят эдак, с усмешечкой: «Понравилось? Ну-ну...».
Это я к чему? Да к тому, что с некоторых пор походы на ожидаемые премьеры для русского зрителя превратились в некий аттракцион, не хуже американских горок. Что почувствуешь, сидя в зрительном зале, и что прочтёшь в рецензиях дружелюбных коллег? Совпадёте или нет? Почему? И кто правее?
О наборе сильных мест у рецензентов на этот раз можно было догадаться, даже не посещая премьеры. Итак, сперва говорят о том, что третий подряд наш фильм на «Оскар» и снова о войне — не комильфо. Обязательно упомянут про нехилый бюджет, который, разумеется, спущен в унитаз самым наглым образом. Далее вспомнят модный формат 3D и никому не понятный, но всё же обязательно вставленный в описание IMAX 3D. И, конечно, начнут искать ляпы. В этом благодарном деле победит самый начитанный и внимательный, прочитавший больше всего мемуаров о войне.
Угадала? Не проходит и суток после премьеры, заползаю в Интернет, читаю — угадала!
В этом смысле набор штампов, использованных Бондарчуком в «Сталинграде», вполне сопоставим с набором общих мест, приведённых в защиту своих позиций зрителями-рецензентами, спрятавшимися в мягкие кресла. Стало быть, следуем дальше.
Что ж, фильм и впрямь не стал новым словом в современном российском кинематографе. Более того, вряд ли он доберется до шорт-листа номинаций на «Оскар». Но не потому, что такой уж плохой. Ничего подобного! Он просто не новый. Это — во-первых. Нет в 135 минутах, насыщенных потрясающими панорамами и отличными декорациями, ничего такого, что уже сейчас можно было бы назвать новаторской операторской работой или смелым ходом режиссёра.
А во-вторых — не русский. С «русскостью» в нашем кино сейчас вообще тяжко. Самые русские в «Сталинграде» — это, разумеется, лица шестерых бойцов, защищающих тот самый дом и ту самую Катю. И не спрашивайте, почему главный герой упорно говорит о пятерых отцах, — кого именно он исключил из списка будет непонятно до финальных титров. Вряд ли в этом есть скрытый режиссёрский ход. Русскими лицами мужиков начинается и кончается всё то, что мы пока что можем назвать нашим.
Хорошо ли это? С чисто прагматической точки зрения, пожалуй, что не очень. Ведь на тот же «Оскар» фильм выдвинут в номинации «Иностранный фильм». Увидит ли жюри что-то иностранное в «Сталинграде» — большой вопрос. Тем более этот IMAX 3D — совсем даже не российского пошиба.
Остаётся что? Да, пожалуй, перестать сравнивать, потому что заведомо очевидно, что «Сталинград» — это совсем не «А зори здесь тихие…», «Баллада о солдате», «Они сражались за Родину». Он много ярче, громче, красочнее. Разложив творение Бондарчука-мл. по полочкам, получим, что «Сталинград» — это и не фильм вовсе, а выжимка всего самого яркого, больного и прекрасного.
Смерть? Тогда уж на глазах у всего честного народа, с неподдельным ужасом в глазах. Патриотизм? Тоже — пожалуйста, да такой, чтобы мурашки по коже от горящих, но бегущих в атаку солдат. Любовь? Ну, конечно, любовь... Про любовь все и сами всё знают.
Вроде бы хорошо, но в итоге фильм превращается в комикс, со всем необходимым гротеском, пафосом и символизмом. В «Сталинграде» Бондарчука голос за кадром не просто размеренно рассказывает свою историю на фоне истории страны, он расставляет акценты, демонстрирует символы. Что тут поделать, если часть символов, самых символичных, уже давным-давно превратилась в штампы. Такова их доля.
Есть во всём этом только одно значительное «но». Комиксы не перечитывают. Их в лучшем случае — коллекционируют. Бывает, хвастаются ими, иногда любовно достают с полочки, протирают пыль и снова укладывают.
Вот и «Сталинград» вряд ли когда-нибудь будут пересматривать, вряд ли растащат на цитаты. Не тот продукт.
