На протяжении всей своей истории старообрядцы хранили древнюю Русь и зависели от чиновников
В начале весны в Новгородском музее-заповеднике состоялась публичная лекция, посвященная расколу в Русской православной церкви в XVII веке, читал её историк-музеевед, настоятель храма Иоанна Богослова на Витке отец Александр ПАНКРАТОВ. Мы встретились с историком-старообрядцем, чтобы поговорить, почему церковный раскол пришёл на Новгородскую землю и как формировались крупные центры старообрядчества на нашей земле.
— Отец Александр, церковная реформа патриарха Никона и последовавший за ней раскол стали центральными событиями в истории русского православия. Расскажите, как реформа была принята на Новгородчине?
— В целом реформа пришла к нам практически через 10 лет после своего начала, и на это было несколько причин. Ещё в 1650 году, когда Никон, будущий патриарх Московский и всея Руси, в течение двух лет был новгородским митрополитом, его деятельность вызвала недовольство и даже открытый гнев новгородцев. Всё дело в том, что Никон решил перестроить Софийский собор изнутри. Но София воспринималась народом как безусловная святыня, как константа, поэтому, когда перестройка была только затеяна, собралась толпа, которая едва не побила строителей и мастеров. Затем царю была отправлена челобитная с такими объяснениями: «Прежде Никона митрополита многие власти были и старины ничего не портили. Мы, всяких чинов люди, Никону митрополиту церкови Святыя Софии Премудрости Божией рушить и столпов ломать не дали». То есть народ ощущал себя хранителем духовных традиций и их материального воплощения, народное самосознание было очень высоко. Это и обусловило ту модель поведения, которая уже через несколько лет воплотилась в старообрядчестве. Люди, которых заставляли отвергнуть старину, не делали этого вопреки преследованиям и сохранили свою веру до настоящего времени. Однако произошло это не только благодаря духовной стойкости новгородцев.
Дело ещё и в том, что владыки, служившие на территории бывшей Новгородской республики: Макарий Новгородский, Маркел Вологодский и Александр Вятский, официально хотя и согласились с реформой, но, пока были живы, на местах своей службы никаких изменений не производили. Потому раскол и начался в Новгороде не в 1653 году, как по всей России, а только после смерти владыки Макария в 1663-м.
— На Новгородской земле сформировалось два крупных центра старообрядчества: в Крестцах и Старой Руссе. Как это произошло?
— Центрами старообрядчества эти населённые пункты стали не в XVII веке, а значительно позже. Однако они действительно были очень крупными и влиятельными. Известно, что именно в Крестцах служил дьяконом в официальной церкви один из духовных лидеров беспоповского направления старообрядчества Феодосий Васильев. Там он начинал свою деятельность как проповедник. Которая, в частности, привела к тому, что по документам первой половины XVIII века старообрядческое население в Крестцах преобладало. На территории губернии сформировалось несколько мест компактного проживания старообрядцев — Демянск, Старая Русса, Крестцы и Малая Вишера.
— А почему именно эти места?
— Это связано и с тем, что тут проходили старинные торговые пути. Крестцы — перекресток дорог на Москву и Санкт-Петербург, а через Демянск проходил так называемый Селигерский тракт — древний путь из Москвы в Новгород. Старообрядцы, оказавшись в силу притеснений за бортом жестко разделенного на сословия общества, в целях самосохранения начали заниматься предпринимательской деятельностью. В постановлениях новгородских староверческих Соборов, которые проходили под председательством Васильева в 1692 и 1694 годах, кроме духовных пунктов, есть и указание при совершении торговых операций не применять наценку к единоверцам. В условиях преследований средства шли на сохранение независимой духовной жизни общин — поддержание моленных, служителей, приобретение и изготовление церковной утвари. И также на подкуп чиновников, чтобы, как говорится, не трогали. В старообрядческих источниках есть выражение: «жили, искупующе древлее благочествие», то есть выкупая право на духовную жизнь. Именно старообрядческая среда, когда в XIX веке в России создались условия для развития капитализма, оказалась наиболее готовой к этому. Большинство крупных торгово-промышленных династий в России относились к старообрядцам — это и Морозовы, и Рябушинские, и Кузнецовы, которые строили фарфоровые фабрики на Новгородской земле.
— Получается, что самое сложное время для старообрядцев наступило уже в XX веке?
— Гонения при царской и при советской властях коренным образом отличались. Потому что при царях ограничивали в основном только религиозные проявления, но не касались внутренних, семейных отношений людей. Советская же власть поставила себе задачу создания нового человека, в том числе и путем разрушения традиционных семейных ценностей. Все мы помним, например, историю Павлика Морозова, которого сделали героем, а ведь он по сути предал отца.
— Однако всё, о чём вы говорите, касается лишь первых лет советской власти.
— Возврат к традиционной порядочности начался лишь со второй половины 1930-х годов и продолжился в ходе войны, когда в условиях внешней угрозы государство де-факто обратилось к традиции, к заветам отцов. Сталин с трибуны вспомнил Дмитрия Донского и Александра Невского, обратился к согражданам «Братья и сестры!». Произошел возврат к основам. Но восстановить разрушенное трудно, и мы до сих пор с этой проблемой сталкиваемся. Шло, а во многом и доселе идёт, разрушение, размывание семейного уклада, на котором в значительной степени и держалось старообрядчество. До сих пор большинство из нас — коренные, то есть кровные, потомки тех, кто не согласился с реформой в XVII веке. Хотя есть и люди, пришедшие путем длительных духовных исканий, но это характерно прежде всего для больших городов. Как сказала профессор МГУ Ирина Поздеева, сегодня старообрядчество — это машина времени, возможность как бы переместиться в Древнюю Русь. Потому что в старообрядческой практике сохранилось много древнего, сама служба наша проходит по церковным книгам, которые были напечатаны до никоновских реформ или по их переизданиям, но всегда сделанным, что называется, буква в букву.
— Отец Александр, у меня художественный образ старообрядцев сложился прежде всего благодаря романам Мельникова-Печерского, но, кажется, в целом русская культура не очень много внимания уделила старой вере.
— Не соглашусь с этим. О старообрядцах хорошо и интересно писал Николай Лесков, у него есть очерк «О рижских раскольниках», староверы — герои таких его произведений, как «Запечатленный ангел», «Печерские антики», и ряда других. Малоизвестный теперь, но весьма талантливый автор второй половины XIX — начала XX вв. Даниил Мордовцев писал о старообрядцах, из современных могу назвать, например, Владимира Личутина и Владислава Бахревского. Да и сам ярчайший представитель раннего старообрядчества протопоп Аввакум считается основоположником русской реалистической литературы, потому что его «Житие», написанное о себе самом, является ещё и блестящим художественным произведением. Ну, а по книгам Бахревского совсем недавно известный режиссер Николай Досталь снял сериал «Раскол», который несколько раз показывался по телевидению.
— С какими основными проблемами на сегодняшний день сталкиваются старообрядцы?
— В последние годы в Россию ощутимо увеличился приток старообрядцев из стран СНГ, это потомки беженцев рубежа XVII—XVIII веков. Современная политическая и экономическая ситуация вынуждает этих людей переселяться, а по сути — возвращаться на Родину. Так, около половины моего прихода — это именно русские старообрядцы родом из Молдавии. Мы, как можем, помогаем им переезжать и устраиваться, но всё это, к сожалению, сопряжено с большими трудностями. Программа переселения соотечественников, например, явно несовершенна, и я столкнулся с этим сам, когда пытался решать вопросы, связанные с конкретными людьми. Переселенцы могут получить российское гражданство, во-первых, если они по воле властей отправятся в тот регион, где нуждаются в рабочей силе (а это, хочу заметить, не всегда вызывает удовольствие), либо должны самостоятельно устроиться на работу и получить регистрацию в том или ином регионе России. И если с работой проблем обычно не возникает, то с жильем все сложнее. У нас в Новоселицах существует приемник для нелегальных мигрантов, которые уже нарушили закон и ждут выдворения из страны. И я не понимаю, почему власти не могут создать приют или общежитие для переселенцев, которые ничего не нарушали, для русских людей, желающих жить в России, но не имеющих тут родственников или знакомых, которые могли бы их приютить хоть на первое время.
— А есть проблема сохранения старообрядческих храмов?
— Наши храмы являются объектами культурного наследия федерального значения и находятся в федеральной же собственности, поэтому считается, что заниматься ими и должна лишь федеральная власть. И надо сказать, она нам очень помогает, так, прошлогодний ремонт находящегося в нашем пользовании храма святого Иоанна Богослова на Витке в Великом Новгороде был проведен на средства федерального бюджета. Но, конечно, требуется и некая форма местной поддержки, которая не противоречила бы законодательству. Недавно нашей общине передали огромную запущенную новгородскую церковь святого Илии Пророка на Славне. К сожалению, в этом году Минкульт не выделил средств даже на проектные работы по ней, хотя сумма заявки была небольшая. Мы пытаемся сами изыскать средства, чтобы начать реставрацию этого храма, но это не так-то просто.
Владимир БОГДАНОВ (фото)
