или Про цыгана Пушкина, пращура т-ща Троцкого. Рассуждает Сергей КОСТЫРКО, литературовед.
Вышла из печати книга Владимира Козаровецкого «Тайна Пушкина». Вообще книга сама по себе интерес представляет не слишком большой. Интерес представляет собственно явление вот такого «пушкиноведения», и шире — литературоведения, творцы которого сосредоточены на разгадывании разного рода «тайн» в биографии знаменитых писателей, доросших в сознании масс до статуса поп-звезд.
Первое место среди поп-звезд русской литературы сегодня занимает Пушкин. Книга Козаровецкого — о «тайнах» Пушкина. Тех самых, как догадываетесь.
Автор, например, вносит свой вклад в разработку темы, интерес к которой иссушал не одно поколение отечественных пушкиноведов: кем была «утаенная любовь Пушкина»? И поскольку версий накопилось много, у Козаровецкого есть возможность пройтись по нескольким кандидатурам, воссоздав предполагаемые любовные приключения своего персонажа и проследив их возможные последствия.
Нет-нет, последствия отнюдь не творческие. В книге, например, возникает фигура Льва Троцкого, который, как выяснили «пушкинисты», был прямым потомком Пушкина по линии одной из его внебрачных связей. Это в свою очередь и определило трагическую судьбу ведущих пушкиноведов в 30–40-е годы, поскольку Сталин очень боялся, что тайна эта выйдет наружу, и уничтожал возможных ее носителей. В компании с Троцким как носителем пушкинской крови оказываются в книге также Лев Гершензон и Константин Симонов. Такое вот наследие оставил нам великий поэт.
Или другой, не менее животрепещущий для автора вопрос: сексуальный аспект семейной жизни Пушкина. На материале своих исследований и размышлений автор приходит к выводу, что Наталья Николаевна оставалась холодна с мужем в постели, и соответственно, внутренне была готова пойти навстречу похотливым устремлениям Николая I, что и предопределило гибельный конец поэта.
Законы жанра, в котором работает Козаровецкий, предполагают обязательность ниспровержения устоявшихся в науке и в сознании читателей представлений. Ну, скажем, представлений о наличии африканской, «арапской», крови у Пушкина. Нет, доказывает автор, не верьте никому, даже самому Пушкину не верьте. Он сознательно вводит вас в заблуждение, поскольку точно знал, кто он. Он — цыган.
«Ударную точку» автор ставит в последней главе. На вопрос, кто на самом деле писал «Диплом рогоносца», дает категорический и пафосный ответ: разумеется, сам Пушкин. Это была «гениальная пушкинская мистификация, где общепризнанное толкование — лишь оболочка текста, а многозначность смысла превращает этот текст в обвинительный акт и в духовное завещание одновременно».
При всем при этом сам ход авторского размышления, выстраивание сюжета, работа с источниками отнюдь не выглядят бредовыми. Там есть как бы некая логика. За полтора столетия изучения жизни и творчества Пушкина и его эпохи пушкинисты накопили неимоверное количество исторического материала; а если к этому богатству добавить методики современной культурологии, позволяющей сопрягать все со всем в поисках нужной «многозначительности смысла», можно доказать любое предположение. Буквально любое, о чем и свидетельствует эта книга.
Спорить о чем-либо с автором книги глупо. Поскольку здесь сам факт реакции на подобные сочинения со стороны серьезных литературоведов автоматически переносит эти творения на поле культуры, пусть и с отрицательным значением. Тогда как перед нами «интеллектуальный уровень» и эстетика энтэвэшных телешоу типа «Русские сенсации» или «Ты не поверишь!».
