Почему наш Октябрь всё ещё такой Красный? Рассказывает Геннадий РЯВКИН, главный редактор газеты «Новгородские ведомости»
Декабристы, которые, как известно, были «страшно далеки от народа», свое дело сделали: «разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию». Революционеры ее подхватили-закалили, и пошло, поехало... Почти 100 лет празднуем, что считали 30—40 лет назад дармовыми выходными, что сами «подхватчики» идей Герцена первое время называли переворотом и отмечали как-то криво: демонстрациями и митингами.
Ведь только 26 октября 1927 года Президиум ЦИК СССР выпустил постановление «О праздничных днях, посвященных годовщине Октябрьской революции, и об особых днях отдыха», установившее: «Годовщина Октябрьской революции ежегодно, начиная с 1927 года, празднуется в течение двух дней — 7 и 8 ноября. Производство работ в эти праздничные дни воспрещается на всей территории Союза ССР». Это был 1-й пункт постановления.
О пункте № 2 предпочитают молчать, а он предписывал: «Особые дни отдыха устанавливаются, начиная с 1928 года, в числе семи в год, в порядке, определяемом кодексами законов о труде союзных республик». Что за особые дни? Вы не поверите! Рождество, четыре пасхальных дня, Благовещение и Успение Богородицы — основные религиозные праздники. Сталин с самого начала ссориться с церковью не хотел. Это не значит, что он собирался с ней помириться (или примириться). Просто он был прагматик.
Вскоре стало ясно, что в СССР слишком много выходных и праздников, и страна после 24 сентября 1929 года перешла на пятидневную рабочую неделю (четыре — работаешь, пятый — отдыхаешь). Особые дни канули в Лету, а на праздники осталось всего шесть выходных дней в году: 9 января, 22 января (день памяти Ленина), 1—2 мая и 7—8 ноября.
Но и это не привило народу любви к ноябрьским праздникам. Почему?
У меня есть редкое издание статей Герцена в его импортном «Колоколе», издававшемся в Лондоне. Это очень интересное чтение.
Писал Александр Иванович выразительно и слова замешивал густо. Большие фрагменты изымать не стану. Фразы сами о себе говорят:
«Государство расположилось в России, как оккупационная армия. Мы не ощущаем государство частью себя, частью общества. Государство и общество ведут войну. Государство карательную, а общество партизанскую...
Народ нельзя освободить больше, чем он свободен изнутри... Социализм разовьется во всех фазах своих до крайних последствий, до нелепостей. Тогда снова вырвется из титанической груди революционного меньшинства крик отрицания, и снова начнется смертная борьба, в которой социализм займет место нынешнего консерватизма и будет побежден грядущею, неизвестной нам революцией».
Тот ли это Герцен, который был разбужен декабристами? Уверяю вас, тот. Революционер побольше Ленина, но мало знакомый современной публике. Ильич, публикуя с месячным опозданием (25 апреля) заметку «Памяти Герцена» (к 100-летию со дня рождения — 25 марта 1812 года), самозабвенно врал: «Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе масс и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян». Врал, потому что крестьянам не верил. Но нужно было разгонять революционную агитацию.
Это самое главное у творцов Великого Октября: разгонять, раздувать, поднимать... и 7 ноября они опять кликушествовали: «Мы должны всегда помнить о том, что дала Советская власть простым людям. Это социальную справедливость и уверенность в завтрашнем дне». Помню-помню эту уверенность в годы развитого социализма: получка — 40 рублей, румынские полуботинки — 42, джинсы «Монтана» — 105 (и давка перед открытием магазина), колбаса из Ленинграда или Москвы. Билет на автобус до Ленинграда — 5.95, на поезд до Москвы — 6.10. Из Старой Руссы.
«Я вижу слишком много освободителей, я вижу слишком мало свободных людей» — это не из 1975-го. Это из Герцена.
Сегодня что-то меняется... Сегодня не надо молиться на одну партию. И партия власти уже не на митинг идет 7 ноября, а на субботник. Самодостаточно! А капиталист строит и открывает физкультурно-спортивный комплекс в батецкой деревне Мойка. На зависть райцентру! А в другом ФОКе рубятся за кубок 28 команд. Двое суток! И сетуют, что такие краткосрочные турниры только дразнят.
Время демонстраций у одних и время дел у других. Каждому — своё.
