Штрихи к биографии отца Александра (Устьинского)
(Окончание. Начало в «НВ» от 19 октября)
В 1911 году после шести или семи лет, проведенных в Петербурге, в Новгород переехал Михаил Пришвин: «В Петербурге жить не по средствам». О новгородском периоде жизни и творчества писателя сохранилось крайне мало материалов, основными источниками являются дневниковые записи Пришвина, довольно «рваные», и его рассказы так называемого Новгородского цикла. Один из них — «Отец Спиридон».
Отец Спиридон
Действие рассказа происходит в городе «древних храмов, легенд и сказаний». Там в церковном домике живет «священник отец Спиридон, человек старый», одно из посещений которого и свою с ним беседу описывает автор.
Отец Спиридон вдруг открывает писателю великую тайну. Оказывается, он молится за отринутого церковью Льва Толстого, за Папу Римского, за Лютера, за князя Кропоткина, за многих других христиан и язычников, французов, немцев и евреев! «Для всех них отец Спиридон строил великий храм, подобный храму Соломонову. Это храм св. Троицы, где весь мир сходился во имя Отца и Сына и Святого Духа».
Не давая читателю времени на удивление по поводу персон и на уразумение, что упомянутый храм этот мысленный, автор рассказывает еще об одном своем посещении, уже в начале Мировой войны, этого необычного, если не сказать — странного, отца Спиридона. «Как-то он теперь молится — во время войны за соединение всех людей в одну церковь?» — думает литератор.
И снова он в знакомом доме. Только вместо привычной тишины, окружавшей священника в прошлую встречу, — новые звуки, звуки войны, врываются в жилище: «вопли женщин, как на похоронах заплачки, скрип телеги смерти и песни солдат». По Прусской улице на запад к заходящему солнцу идут войска...
В этот вечер писатель узнал, за кого теперь молится отец Спиридон в своем воображаемом храме св. Троицы: за главных виновников войны! Он молился — нашел в себе силы — за вразумление тех, по чьей страшной воле гибли миллионы...
История с продолжением
Рассказ был опубликован в 1917 году в эсеровском «Народоправстве» и более или менее известен по собранию сочинений Пришвина (издание 1982 года). А вот отец Спиридон из раннего и более обширного очерка «В законе отчем» (из тоже эсеровских «Заветов» 1913 года) практически оставался неизвестен до выхода в 2004 году сборника «Цвет и крест».
В очерке Пришвин говорит сначала о знакомом отставном генерале в Новгороде на Волхове, потом — о неком отце Николае с берегов уже Оки, утверждающем, что «в православии есть все, решительно все для радостной человеческой жизни, а только монахи его испортили». Отец Николай, как и писатель, — явно сторонник взглядов Розанова. По мнению повествователя, Розанов если и борется, то не с христианством (в чем обвиняют его «духовные сферы»), а лишь с маской, закрывающей истинный лик Христа.
Автор пишет: «Я заимствую слова «маска Христова» от одного старого священника, живущего в глубине России, отца Спиридона; он, достойный, глубокоуважаемый в своем краю священник, необыкновенно замкнутый и сдержанный человек, не раз во время наших долгих вечерних бесед загорался пророческим гневом и называл маской Христовой тот «темный лик», против которого так восстает Розанов. В первый раз в своей жизни от православного священника, живущего в недрах России, я услышал глубокое объяснение тому всем нам известному явлению обмирщения белого духовенства. Все, что сказал мне о. Спиридон, быть может, не ново с религиозно-философской точки зрения, но в устах провинциального священника и выраженное с пламенной верой, как исповедание, заслуживает глубокого внимания».
По сути, очерк и есть изложение взглядов отца Спиридона и Василия Розанова, которые стремились освятить быт, обычную жизнь человеческую, в том числе и половую: «И благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю...». И Розанов, и о. Спиридон, и о. Николай совсем не одиноки.
«Одним из первых лиц у нас, задавшихся идеей низвести благодать Христову на всё мирское, во все стороны, слои и уголки нашей обычной мирской, личной, семейной и общественной жизни, главным образом — семейной, был у нас архимандрит Феодор Бухарев... За свои идеи он пострадал и, в конце концов, был лишен сана и умер нищим мирянином. Ввести семью в круг спасительной жизни — была главная задача Бухарева. Соловьев распространил эту мысль на государственность и общественность, Неплюев на все виды труда. Протопресвитер Янышев и проф. Гусев признавали равенство девства и супружества для спасения...». Говорит о. Спиридон и о «природе русского человека, наиболее терпимой из всех других христианских народностей Европы», и о соединении христианских церквей, об «идее триединого христианства».
Пришвин и Устьинский
Собственно, уже ясно, что «о. Спиридон» — это и есть новгородский знакомый Пришвина священник Устьинский. В «Дневнике» 1928 года Михаил Михайлович пишет прямо: «о. Александр Устьинский (о. Спиридон) дает поручение Алпатову к Мережковскому, Розанову...». Вышли в печати, повторюсь, «Дневники» только в 2004 году.
Михаил Михайлович жил в Новгороде, по крайней мере, с февраля 1911 года (первая датированная новгородская запись в его дневнике — 5 февраля) и, скорее всего, уже был знаком с новгородским батюшкой. Первое, шапочное, знакомство писателя и священника могло произойти и в Петербурге в Религиозно-философском обществе, участниками заседаний которого оба были (Устьинский стоял даже у истоков его первого «извода» — религиозно-философских собраний). Свести их вместе мог общий знакомый Розанов, он же мог рекомендовать Пришвину Новгород, где жил его ближайший приятель Устьинский. Как бы то ни было, этот город стал местом дружбы, бесед, взаимного обогащения двух выдающихся людей.
Мы уже отмечали, что по новгородскому периоду жизни и творчества Пришвина имеется крайне мало материалов, а потому много путаницы. Известно, что Михаил Михайлович поселился на целый год в деревне Песочки близ берега Ильменя под Великим Новгородом. Тут надо заметить, что «на целый год» (то есть с зимой) он оставался в Песочках в 1914/15 и 1915/16 годах и что до берега Ильменя от Песочков километров 30, а до Новгорода — 80.
Поселился Пришвин все же в самом Новгороде. Сын писателя отмечает, что их семья жила там в сентябре 1911 года по адресу: Лучинская, дом Перовой, в марте 1912 года — Тихвинская, дом Ушакова, в октябре — Десятинная, дом о. Петра. Последний адрес для нас особенно интересен. Это улица у Десятинного монастыря, в котором настоятелем был сначала брат Устьинского Андрей, а потом он сам.
Судя по «Дневникам», писатель прожил в Новгороде два года: датированные записи — с 5.02.1911 по 21.12.1912. Знакомство с городом он начинает с посещения храмов и монастырей. Пришвин встречается и ведет длинные беседы с отцом Александром, между ними устанавливаются взаимопонимание и доверие. Пришвин записывает то, что видел, слышал, в чем участвовал.
В одном из новгородских трактиров с библейским названием «Капернаум» собираются сектанты, староверы, доморощенные философы и богословы. Там ведутся дискуссии и споры «о первобытном, о начале всех начал», о войне, о Христе православном, смирении и покорности русского народа. В «Дневниках» Пришвина среди участников этих бесед фигурируют Александр Устьинский, местный сектант Кукарин («личность... живчик в душе»), толстовец Молочников. Последний, по словам секретаря Льва Толстого, — «маленький, юркий, наблюдательный, умный, разговорчивый» — отсидел за свои взгляды срок в старорусской тюрьме (по месту рождения), а благодаря тому, что на защиту его встал сам Толстой, пользовался большой известностью...
Писатель часто ездил в Петербург, выполняя просьбы и о. Александра. Так, в его более позднем «Дневнике» (1920) говорится об одном поручении: «Я был послан от Устьинского к Мережковскому и Розанову по делу соединения православной и англиканской церквей».
Однако судьба распорядилась так, что с 1916 года он больше никогда не появлялся в Новгороде. Но в пришвинских «Дневниках» имя новгородского священника, наставника, «старца» фигурирует часто: в 1920—1922, 1928, 1934, 1937, 1942 и 1943 годах. Вспоминал Михаил Михайлович о. Спиридона, наверное, всю жизнь. 1 февраля 1921 года, за несколько дней до 48-летия, Пришвин записывает в своем «Дневнике» имена выдающихся личностей, с которыми ему приходилось сталкиваться в жизни. После литераторов, политиков, философов он называет духовных лиц — «оптинского старца Анатолия и протоиерея Устьинского»...
Вместо эпилога
В декабре 1916 года, когда Пришвина уже не было в новгородских пределах, в Новгород приехала царица с дочерьми и фрейлиной Анной Вырубовой. Приехала в Софийский собор, в местные лазареты. И в Десятинный монастырь, к известной на всю Россию столетней старице-пророчице Марии Михайловне. Вот что писали «Новгородские епархиальные ведомости» об этом событии: «Государыня Императрица изволила посетить Десятинный монастырь... У порога храма Императрицу встретила игуменья Людмила, в притворе — духовенство и монахини со светильниками... Из храма Ее Императорское Высочество посетила покои настоятельницы и потом почитаемую старицу Марию Михайловну... Старица благословила Государыню иконою преподобного Сергия Радонежского...». В скупых официальных сообщениях не упоминается о. Устьинский, но он уже по положению своему должен был присутствовать рядом с царицей и митрополитом Арсением, ее сопровождавшим.
17 лет прослужил Устьинский в монастыре верой и правдой. За многолетнюю службу и заслуги по духовному ведомству был удостоен высочайших наград — орденов Святой Анны 2-й и 3-й степеней. В июне 1917 года был награжден палицею.
В послереволюционное время он упоминается в переписке митрополита Арсения и епископа Алексия, будущего патриарха, как хорошо им знакомый, опытный пастырь. При этом, что важно, не сотрудничающий с обновленцами.
В 1918 году советская власть издает декрет об отделении церкви от государства, начинается гонение на духовенство. В августе 1919 года губернским съездом Советов было принято решение о закрытии монастырей в Новгородской губернии. 20 августа в Рождественском соборе Десятинного монастыря был отслужен молебен, после которого протоиерей Устьинский попрощался с сестрами обители, матушкой игуменьей Людмилой, родным Десятинным.
Александр Петрович до кончины проживал напротив теперь уже бывшего монастыря, в том же «доме о. Спиридона», который описал в своем рассказе Пришвин. В 1922 году Александр Петрович Устьинский умирает. Неизвестно точно, где он похоронен. Сыновья его подвергались потом репрессиям, но это особый рассказ.
Собор Рождества Пресвятой Богородицы в Десятинках получил серьёзные повреждения во время Великой Отечественной войны, однако сохранил купол и местами разрушенные стены. Тем не менее в середине 1950 годов храм разобран на кирпич. В настоящее время на его месте «холм из строительного мусора, откуда выступает часть восточной стены с апсидой»*. Рядом — крест с табличкой «Старица Мария Михайловна. 1810—29.01 (11.02) 1917». Этот крест — одновременно и единственная материальная память о духовном отце старицы, Софьи Бутаковой, Любови Рахманиновой и еще многих добропорядочных новгородских жителей — об Александре Устьинском, розановском «прот. А. Ус-м», пришвинском «о. Спиридоне».
Михаил ДРОЗДОВ,
Наталья КРЫЛОВА-УСТЬИНСКАЯ
Подготовка текста — Сергей ВАРКИС
Фото из архива «НВ»
___________________
*Великий Новгород. Энциклопедический словарь. СПб. 2007, с. 531
