Глава из книги Геннадия РЯВКИНА «Апостолы и отступники»
Москва, 5 июля 1918 года
1
После внешне спокойного обмена мнениями с немецким послом, состоявшегося 16 мая, Ленин совершенно перестал доверять Мирбаху. Тонкое чутье профессионального заговорщика подсказывало ему, что граф ведет с советским правительством двойную игру.
Старик в основном рассматривал два сценария предательства немцами достигнутых в 16–17-м годах договоренностей. Первый: Германия отдает все преференции левым эсерам, чтобы деньгами и обещаниями убедить их сохранить неизменными условия Брестского мира. Второй: кайзер делает ставку на монархические силы, тем самым не давая им договориться с Антантой и выступить единым фронтом против порядком обескровленных армий кайзера.
Оба варианта были в определенной степени реальны. И в этом Ленина убеждал фрагмент из последнего донесения графа Кюльману, перехваченного 25 июня: «Германия в один прекрасный день может столкнуться с наиболее нежелательным поворотом государственных дел, когда социалисты-революционеры, финансируемые Антантой и вооруженные чехословацким оружием, открыто поведут новую Россию в стан наших врагов»1. Похоже, что Мирбах торопил заключение союза с эсерами.
Кроме того, Ленин знал, — но без подробностей, — что в конце июня Мирбах встречался с Сергеем Леонтьевым и князем Сергеем Урусовым, бывшими товарищами министра внутренних дел Временного правительства Георга Львова, который с 15 марта до 20 июля был и министром-председателем. Два Сергея убеждали Мирбаха, что под их началом находится некий Правый центр для устранения большевиков от власти. Центр готов действовать, но нужны оружие и деньги.
2
Мирбах ответил им тогда довольно грубо: «Вы, правые, умеете только просить, но за вами ничего не стоит». Но в Берлин доложил иначе: «Надежда на удачу переворота, организованного собственными силами, по их (Леонтьева и Урусова. — Г.Р.) мнению, за последнее время возросла. Не исключается возможность, что его удастся осуществить через несколько недель. Если переворот удастся, группа будет вынуждена, чтобы заставить многочисленные другие группы, особенно в Сибири, присоединиться и подчиниться ей, заключить с ними договор, в котором будет оформлено их право выступать от имени монарха. Затем они собираются опубликовать против большевиков манифест, в котором объявят программу нового правительства, а также о созыве всеобщего Земского (Учредительного) собрания и о заключении мира с другими державами. При этом группа считает нужным выразить пожелание о смягчении Брестского договора, которое вернуло бы России жизнеспособность. Группа все еще обеспокоена возможностью, что царь или другой член царской семьи попадет в руки Антанты и будет использован ею для своих комбинаций. Группа пытается установить контакты с сибирскими генералами и, как я уже сообщал ранее, удержать генералов Дона от перехода на сторону держав Антанты и от участия в их комбинациях»2.
Ленин, который на кадетско-монархическую мелюзгу не обращал внимания, был озадачен этим резюме немецкого посла. Вкупе с оценкой шансов эсеров на успех заигрывание с правыми указывало на активный поиск альтернативы действующему правительству.
Разумеется, Мирбах элементарно не знал, что под вывеской Правого центра Леонтьев с Урусовым просили денег у Германии, а как Национальный центр — у Антанты. Не являясь даже номинальной силой, правые готовы были лечь под любого. Но никто не спешил принимать их предложения.
В покере это называется «блеф». А политика — тот же покер: невозможно играть только с сильными картами. Но и блефовать сразу против нескольких противников бессмысленно. Всех не обманешь и не убедишь.
Другое дело — сколько времени может сохраняться это хрупкое равновесие со слабыми большевиками во главе правительства и решительно настроенной оппозицией в Кремле и за его стенами? Ответа не знал не только Мирбах, но и Ленин.
3
И сейчас, за несколько минут до начала заседания съезда, Ленин тряс Троцкого за лацканы пиджака не для того, чтобы получить гадательный ответ на вопрос, знают или нет эсеры об интересе к ним со стороны кайзера. Ленин хотел увидеть подлинную реакцию на свою тревогу со стороны этого хитрожопого еврея, который постоянно о чем-то сговаривается со Свердловым и Радеком.
Троцкий спокойно наблюдал неожиданную истерику Ленина. Он поймал себя на мысли, что смотрит на ситуацию отстраненно, словно это не он стоит с Лениным в какой-то грязной, с затоптанным паркетом комнате Большого театра. И не его вождь, приблизив красное от возбуждения лицо к его лицу, трясет за грудки, а незнакомого Троцкому председателя РВС республики.
— Если можно было бы воевать при помощи красивых слов и резолюций, давно весь мир был бы уже нами завоеван, — зло и презрительно частил Ленин. — Лишь глупец может спрашивать, когда наступит революция в Германии. Революцию нельзя учесть и предсказать, она является сама собой... Сей зверь прыгает быстро... А если немец двинется на Москву? Отступим на восток, на Урал... Создадим Урало-Кузнецкую республику, опираясь на уральскую промышленность и на кузнецкий уголь, на уральский пролетариат, на московских и питерских рабочих, которых удастся увезти с собой... В случае нужды уйдем еще дальше на восток, за Урал. До Камчатки дойдем, но будем держаться. Так, Лев Давидович?
— Не понимаю, что вас так встревожило вдруг, Владимир Ильич? Разговор со Спиридоновой?
Ленин ухмыльнулся, будто оскалился:
— Спиридонова! Это полоумное ничтожество. С тех пор, как ее в арестантском вагоне отымел жандармский взвод, она не сделала ни одного стоящего дела. Она только зовет всех на бой, на кровь... Она — сумасшедшая, поверьте мне. Но вокруг нее столько дураков, что мало кто это замечает... Наша власть — не железо, а кисель! Вот в чем проблема проблем... Вчера еще прочно сидели в седле, а сегодня держимся за гриву. Зато и урок! Этот урок должен подействовать на нашу проклятую обломовщину. Наводи порядок, берись за дело, как следует быть, если не хочешь быть рабом! Большой будет урок, если только немцы с белыми не успеют нас скинуть3.
Троцкий молчал. Он не знал, как на все это реагировать, и только ждал, чтоб Ленин вспомнил про съезд. Старик вдруг шумно выдохнул воздух и отпустил пиджак Троцкого:
— Напугал я вас? Напугал-напугал... Но слово свое об армии отложите, Лев Давидович. На пару дней. Пусть Свердлов закрутит сегодня про конституцию. Посмотрим на наших левых друзей... Мелким буржуа нужно большое колебнутие? За сим дело не станет...
4
Ни Ленин, ни Троцкий не знали, что 2—3 июля в бельгийском городке Спа кайзер Вильгельм собрал секретное совещание германского руководства, на котором констатировал плачевное положение страны и армии. Относительно предложений Леонтьева и Урусова он высказался кратко: «Если даже монархисты и представляют собою сторонников порядка, они не должны предпринимать попыток свергнуть в настоящее время большевиков».
К тому же воинственный прусак генерал Людендорф спутал все карты, когда вылез со своим проектом аннексии Крыма и создания Юго-Восточного союза (Sudostverband) на базе объединения полуострова с Кавказом и Кубанью.
— Этнографически Крым не является Украиной, мы не обещали передачу этой территории Украине, — убеждал всех Эрих Людендорф, заранее получив одобрение со стороны МИДа и бывшего министра колоний Фридриха фон Линдеквиста, который был одержим идеей создания колонии в Причерноморье. — Таким образом, Украина не имеет оснований возражать против нашего плана сосредоточения немецких поселенцев на полуострове. Украина, естественно, примет такой план, потому что Крым, оставшийся в распоряжении Великой России, будет представлять для Киева гораздо большую проблему, чем заселенный немцами Крым, поддерживающий тесные связи с Украиной. Трудно понять, почему подобное сосредоточение немцев на одной территории должно быть менее приемлемым для Украины, чем разброс немецких поселений по всей стране. Более того, интерес Германии превыше всего. В наших интересах создать политическую общность на берегах Черного моря. В такой общности будет преобладать немецкий элемент, и она послужит базой для нашего дальнейшего продвижения на Восток.
Торопливость, даже суетливость Людендорфа, который был слишком неопытным политиком, стали понятны, когда он зачитал манифест украинского универсала: «Теперь, когда Украина стала независимым государством, а украинские войска с помощью дружеской нам германской армии захватили Крым в свои руки, встал вопрос о присоединении Крыма к Украинской Державе... При этом, стоя на принципе самоопределения, не желая нарушить воли населения, в конце концов, понимая различные особенности жизни Крыма, Украинское правительство считает, что присоединение Крыма может состояться на автономных началах, в связи с чем будет разработан соответствующий проект; зная настроение значительного большинства населения Крыма, имея в виду интересы этого населения и его давние связи с Украинским правительством, не имеется сомнений, что воля населения Крыма может быть выражена только за соединение с Украиной»4.
— Чтобы не потерять всё, — горячился Людендорф, — генерал фон Кош, командующий нашими оккупационными войсками на полуострове, вынужден был ввести военное положение. Позволю себе зачитать его приказ от 30 мая, который применяется в следующих случаях: «1. Когда туземные жители обвиняются на основании законов Германского государства в преступных деяниях против германского войска и лиц, входящих в состав его. 2. При нарушении и неисполнении туземными жителями распоряжений и приказов, изданных военными начальниками, с предупреждением о привлечении к ответственности и в интересах безопасности, как войска, и в интересах успокоения страны»5.
Кайзер Вильгельм, рейхсканцлер фон Гетлинг, заместитель статс-секретаря фон Радовиц, статс-секретарь имперского военно-морского ведомства фон Тирпиц, действительный тайный легационный советник фон Розенберг, военный министр фон Штейн, генерал-фельдмаршал фон Гинденбург и прочие майоры и полковники количеством около дюжины внимательно слушали Людендорфа. 53-летний главнокомандующий, обычно спокойный и невозмутимый, сегодня откровенно нервничал. Это его состояние выдавало не только многословие, но и смешное подергивание закрученных вверх усов.
Первым это когда-то заметил приятель Людендорфа Пауль Гинденбург, поделился с Тирпицем, тот — с Штейном. Короче, примета стала достоянием всего генерального штаба рейхсвера. Во всяком случае, все присутствовавшие на заседании в Спа знали, на что смотреть.
5
— С учетом того, что наше предложение о совместных действиях России и Финляндии против Антанты в Мурманске отклонено большевистским правительством, мы должны быть свободны от каких бы то ни было сомнений на предмет защиты своих интересов на Юге, — заключил Людендорф, смешав всё в невообразимую кучу.
В итоге — при всеобщем попустительстве — предложенное Людендорфом положение нашло свое место в окончательном решении заседания в Спа: «В Северной России не должно существовать английского государства. Следует побудить правительство России к тому, чтобы оно предложило нам сотрудничать с ним против англичан в Восточной Карелии и на мурманском побережье, если это не удастся, то следует склонить финнов выступить против англичан. Мы обещали бы им при этом нашу помощь оружием, деньгами, возможно, также и войсками». Это означало, что Германия оставляет партнерство с большевиками в приоритете. Но ни Ленин, ни Мирбах не могли знать об этом днем 5 июля.
_______________________________________________________________________________________________
1 Germany and the Revolution in Russia 1915–1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministery. Edited by Z.A.B. Zeman, London, 1958. № 136.
2 Документы-донесения Мирбаха. «Вопросы истории», 1971, № 9.
3 Л.Д. Троцкий. «О Ленине», 1924.
4 Д.І. Дорошенко. «Історія України 1917–1923 рр.», 2002. Т. II. «Українська Гетьманська Держава 1918 року», с. 146.
5 Борьба за Советскую власть в Крыму: Документы и материалы. Симферополь, 1961. Т. 2. (Май 1918 г. — ноябрь 1920 г.), с. 44.
