В Белебёлке вспоминали, как 75 лет назад здесь прошёл партизанский продовольственный обоз
Если точно по хронологии, то годовщину отправки продовольственного обоза в блокадный Ленинград нужно отмечать 5 марта. Именно тогда в 1942 году вереница из груженных продовольствием подвод для умиравших от голода ленинградцев отправилась из псковской деревни Нивки, прошла по Новгородской области, вышла в Ленинградскую, где близ деревни Жемчугово 8 марта пересекла линию фронта. Продукты погрузили в вагоны и сначала по железной дороге, а потом в грузовиках по Дороге жизни переправили в Ленинград.
В областном Совете ветеранов 75-летие отправки обоза решили совместить с празднованием Дня Партизанского края, который отмечается в Новгородской области 1 августа. В этом — своя логика. Ведь решение отправить продукты ленинградцам родилось именно у бойцов 2-й Ленинградской партизанской бригады, которая с августа 1941 года и начала проводить свои боевые операции на территории будущего Партизанского края.
Партизанская каша
Где еще вспоминать об уникальной операции военных лет, как не в Белебёлке?! Это поддорское село в первые годы войны стало центром Партизанского края, растянувшегося почти на 10 тыс. квадратных километров по Псковской, Новгородской и Калининской (сегодня — Тверской) областям.
Недалеко от села, в деревне Вязовка, располагался штаб 2-й Партизанской бригады Ленинградского штаба партизанского движения. Поэтому сегодня Белебёлка — еще и центр памятных мероприятий, посвящённых тем давним событиям.
В прошлом году тут открыли музей Партизанского края под открытым небом. Как и тогда, в первый августовский день этого года оркестр здесь играл «Славянку», а участники праздника могли спуститься в настоящие землянки. Пекло солнце, но под укрытыми дёрном накатами брёвен пахло сыростью. Правда, потом можно было согреться у костра, послушать песни о «незваных гостях», «великих печалях», «уходивших в поход партизанах» и пообедать фронтовой кашей. Рецепт простой — гречка и тушёнка.
Кстати, о каше. Для партизан она была пиршеством. Даже если в ней не было мяса. Постоянный участник памятной встречи в Белебёлке Николай Иванович Екимов, в августе 1943 года ушедший в партизанский отряд 16-летним парнем, хорошо помнит, что входило в его более чем скудное меню. Конина, например. Если повезет. Просто для еды лошадей в отряде не забивали. Только если заболели или ранило.
Каша тоже была. Чаще всего — перловка. Из неё зачастую и хлеб пекли. Растолкут ячмень в жерновах, замесят тесто и везут печь хлеб под вооружённой охраной ночью в деревню — в отряде печек не было. Такое, конечно, случалось нечасто — в те годы кусок хлеба мог стоить жизни не только партизанам, но и пекарям.
— Или возьмёшь горсть сушёного гороха, пожуешь и — на задание, — вспоминает ветеран.
Прошли непроходимое, преодолели непреодолимое
И именно в Партизанском крае, где никто никогда не ел досыта, было решено помочь умиравшим блокадникам. У многих в осажденном городе жили родственники, рассказывает Светлана ТИХОНОВА, заведующая Поддорским краеведческим музеем.
Это была первая подобная в военной истории операция. Написано о ней немало. Но каждый год в Белебёлке можно услышать что-то новое. Ездовых, среди которых были и женщины, и подростки, выбирали на общих собраниях в колхозах, продолжавших действовать в Партизанском крае. Даже лошади прошли отбор — брали только спокойных. Каждый передавал в обоз всё что мог: мясо, мёд, зерно, муку, крупу, одежду, валенки... Собрали на 223 подводы.
Продовольственный караван сопровождала охрана, впереди шли разведчики. Ехали только ночью, днем останавливались на отдых. Можно только догадываться, каково это — продвигаться с лошадьми по снежной целине. Чтобы расчистить дорогу, ездовые проминали снег, катаясь по нему в тулупах.
— Обоз двигался по территориям, не занятым фашистами, — рассказывает Светлана Тихонова. — И в том числе по Рдейским болотам. Партизаны прошли по тем участкам, которые ранее считались непроходимыми.
Без столкновений с врагом не обошлось. В одной из деревень обоз попал под бомбёжку. Лошадей с подводами спрятали в лесу, а люди укрылись в домах. Ужас был в том, что ездовым дали приказ: если начнут бомбить, обнаруживать себя нельзя. Поэтому никто не мог покинуть взрывавшиеся и полыхавшие избы до тех пор, пока немецкие самолёты не улетели. Кто-то остался под сгоревшими крышами навсегда.
До наших дней никто из тех, кто ехал в продовольственном обозе, не дожил. Да что там... Очень многие не дожили до Победы. Но сохранилась память. Два года назад на Доме культуры в Белебёлке установили мемориальную доску в честь Евдокии Орловой. Она была секретарем подпольного райкома комсомола Белебёлковского района, ездовой в обозе и самой молодой из его делегатов, командированных для встреч с ленинградцами. Девушке было 19 лет.
Письма бабушки
Спустя почти 40 лет после войны Евдокия Ивановна начнет писать письма-воспоминания своей внучке Свете, еще школьнице. Светлана Сергеевна Андреева сегодня преподает английский язык в Старорусском агротехническом колледже и уже давно не перечитывала бабушкины послания. Ещё с детства помнит, что писала она «без прикрас». О том, как пряталась в подвале, а наверху немцы пытали младшую сестру Катю — били так, что девочка перенесла инфаркт. Или как немцы проверяли штыками сено и прокололи ногу прятавшемуся на сеновале отцу Дуси Ивану Афанасьевичу, а тот вытерпел боль и не вскрикнул. Как весной 1942 года шла по ленинградским улицам и видела лежавшие на дорогах тела не выдержавших войну с голодом горожан.
Сколько еще не рассказано в тех письмах? Немало, наверное. В семье помнят случай, когда уже в 60-е годы домой к Евдокии Ивановне приехал водитель и решил пошутить: «Собирайтесь — война!». Партизанка упала в обморок.
Второй похожий случай был на встрече, посвящённой партизанскому движению. Орловой показалось, что она увидела среди сидящих в зале Кирилла Никифорова — Кирюху-предателя, который в 1941 году выдавал немцам в Белебёлке партизан, комсомольцев, активных колхозников. Тогда тоже на миг всё поплыло перед глазами, а когда пришла в себя, место, где сидел Никифоров, уже было пустым.
Ни во время войны, ни после неё Никифорова так и не удалось поймать. Его имя для подпольщицы стало синонимом предательства. Когда Светлана ждала ребёнка и – если родится сын – решила назвать его Кириллом, в семье настойчиво попросили этого не делать.
Шаль военных лет
А ещё Светлана хорошо помнит, что у бабушки всегда было особое отношение к еде — никогда ни крошки не выбрасывала. И даже обычное чаепитие с внучкой проходило так, как будто это был пир горой. Всегда перечисляла все, что ставила на стол: чай, сахар, булка, масло, колбаса... Столько всего!
— Помню, что бабушка всегда была большой оптимисткой, очень отважным и справедливым человеком, — рассказывает Светлана Андреева. — Всегда помогала людям. Кто бы ни пришел. Особенно — ветеранам!
Могла упасть в обморок от слова «война», но каким-то непонятным нам усилием воли находила в себе силы встречаться со школьниками, чтобы рассказать им о том, как пряталась в лесах Партизанского края, ходила в разведку, перевязывала раненых, как увезли в рабство в Германию её мать и трехлетнюю дочку Тамару, из которого девочка уже не вернулась.
— Сегодняшние дети мало знают о войне. Катастрофически мало! — уверена Андреева. — Многие не могут назвать даже дату начала и День Победы. И страшно не только это. Им неинтересно — вот что ужасно!
Но если всё-таки интересно, в Музее Северо-Западного фронта в Старой Руссе хранится шаль Евдокии Орловой в разделе экспозиции под названием «Явочная квартира». Может быть, она куталась в неё и снежной зимой 1942 года? У костра или в землянке.
Из воспоминаний Евдокии Орловой:
«...Приехали на машинах немцы. Я успела спрятаться, а председателя схватили. Избивали чем попало. А потом поставили к забору и выстрелили в него. Дядя Вася был дюжий мужчина, от первой пули не упал, только пошатнулся. Шапка слетела с головы. Он поднял шапку, опять надел. Каратели еще раз выстрелили. Только тогда он свалился. Немцы захлопали в ладоши, засмеялись...».
«...В крае все помогали партизанам. Председатель колхоза «Красная Горка» Нивского сельсовета Василий Андреевич Андреев был старостой для немецких оккупантов, но помогал партизанам хлебом и мясом, овощами и полушубками, валенками. Но они пронюхали, что староста он по названию, а на самом деле враг им. Его привели к амбару, приказали открыть. В нем было много свиных туш, приготовленных для отправки в лес партизанам. Его расстреляли тут же, у амбара. Остались жена, старенький отец и 9 детей. В этот день расстреляли и счетовода колхоза в дер. Гребло Семена Ивановича Орлова, лучшего свиновода комсомольца Владимира Михайлова...».
«...Через проезжую часть улицы деревни расстилался дым, горели и другие дома, немцев было не видно, они уехали в другие деревни. В нашей стояла безмолвная тишина, ни одного человеческого возгласа, лишь трещали огромные костры, а к нашему дому вообще было не подойти, т.к. в нем в ноябре стоял партизанский штаб отряда Володи Бундзена. Поэтому в подвале, кладовой, на сенях и под сенями было много ящиков с патронами, лежали тол и запалы. Дом был «огневой точкой» и сам стрелял. Здания никто не гасил, было не до них.
Каким-то чудом уцелела курица, я ее подняла со снега и отдала соседке, говорю: «Возьмите на развод, пригодится весной, а нам здесь больше делать нечего, уходим в партизанский отряд». Без верхней одежды шли до самого леса. Перемерзли в дороге. Как мы обрадовались, когда добрались до партизан! Там нас переодели, в отряд зачислили...».
Фото с сайтов: novreg.ru, sbor-reporter.ru и из врхива Светланы Андреевой
