Андрей ЗВЯГИНЦЕВ не подстраивается под других. Он делает фильмы, чтобы самому было интересно смотреть
Встреча с известным режиссером анонсировалась заранее. Признаюсь, были сомнения в том, что приедет. Но он сдержал слово и прибыл в Великий Новгород прямиком из Великобритании, где его картина «Нелюбовь» победила на 61-м Лондонском международном кинофестивале. К слову, три года назад высшей награды этого же фестиваля, проводимого Британским институтом кино (BFI), был удостоен фильм Звягинцева «Левиафан».
Разговор с новгородцами получился. Хотя беседой в чистом виде его не назовешь. Конечно, были вопросы и ответы, реплики из зала, уточнения и обмен мнениями. Но по большей части Андрей Петрович рассуждал вслух на заданные темы, споря сам с собой, делая, что свойственно многим творческим людям, смысловые отступления, подкрепляя свои доводы цитатами классиков литературы и кино...
В позе зрителя
— Авторское кино — для людей думающих. В нашей стране такие фильмы не всегда успешны в прокате. Но это обычная история. Ведь наш зритель отличается от зарубежного. В России так уж повелось, что театр и кино несут некую миссию — разговор о глобальных проблемах, даже если они касаются обычных житейских вещей. И вы знаете, часто бывает затруднен диалог, несмотря на то, что мы на одном языке говорим, живем в одном пространстве. Я это впервые сильно прочувствовал на фильме «Елена». Тогда мне в упрек ставили, что я принизил маленького человека, которого в традициях русской литературы принято боготворить. Ну а про «Левиафан» и говорить нечего — такой шквал критики на меня обрушился...
На Западе же люди смотрят на фильм как на предмет искусства, предлагающий иной взгляд, ракурс на событие. Там зритель практически всегда благодарен за то, что ему дали возможность увидеть этот новый взгляд. И там если и случаются на премьерных показах курьезы, то носят исключительно политизированный характер — иногда мне задают вопросы, смысл которых таков: «Ваши картины о разрушении путинской России?». На что я каждый раз советую не верить всему тому, что говорится в СМИ.
У нас же многие люди настолько близко к сердцу принимают сюжет, что если происходящее в кадре ну никак не укладывается в их мироощущение, то они, не пытаясь его осознать, сразу отвергают. Помню, на одной встрече, она только началась, в центр зала вышел мужчина и развернул плакат: «Звягинцев — предатель Родины!». Могу предположить, что он для себя другие варианты — кто ж такой кинорежиссер Звягинцев — просто не рассматривал.
Но гражданином быть обязан
— Не планирую ли уехать насовсем из страны? Мне 53 года, которые я прожил здесь. Я снимаю кино в России и про Россию. И дальше собираюсь это делать.
Да, нам есть чему поучиться у европейцев. Во Франции утром заходишь в магазин — с тобой здороваются продавцы, улыбаются и желают хорошего дня. Я, когда впервые столкнулся с таким поведением незнакомых мне людей, думал: да они тут все с ума посходили. Но вскоре изменил свое мнение — привык, а к хорошему быстро привыкаешь. На себе испытал, что сам в ответ начинаю улыбаться, и настроение с утра поднимается после добрых пожеланий.
Вообще, мы не сильно отличаемся от иностранцев. У них тараканы в головах имеются, так ведь и у нас тоже. Но при желании общий язык всегда можно найти.
Уж послал, так послал
— Даже за рубежом земляк земляка слышит издалека. По русскому мату. Ну, куда без него. Как-то знакомый француз объяснял, почему россияне так часто неприлично выражаются. Вы только представьте эту картину: мне — русскому человеку европеец втолковывает про мат! Он полагает, что все дело в том, что в словарях великого и могучего отсутствуют нецензурные единицы, в то время как в общем словарном ряду многих других стран они есть, только с пометкой о ненормативности. И у европейцев не возникает соблазна часто применять ругательства, поскольку они не запрещены. А русский люд, по его версии, то и дело упражняется в непарламентских выражениях потому, что не находит их в словарях.
У меня, как вы понимаете, по этому поводу другое мнение. Но поскольку в зале присутствуют журналисты и записывают нашу беседу, не буду его озвучивать...
Безусловно, в моих фильмах тоже ругаются. Но мы не наводняем их крепкими выражениями по принципу — побольше и посмачнее. Используем только в тех сценах, куда органично вписываются. На наши киноленты ходят зрители, имеющие некий жизненный опыт. И согласитесь, взрослые люди в состоянии сами для себя решить и понять целесообразность мата в кино.
Но, к сожалению, с 2014 года закон о государственном языке, запретивший использование ненормативной лексики в теле- и радиоэфире, кинопрокате, сильно усложняет жизнь творческим объединениям. Мне эта законодательная инициатива кажется инфантильной, от нее ханжеством веет. В чем смысл запрета — в том, чтобы оградить молодежь? Ну, так ведь этого добра на улице, а порой и семьях хватает, и разговаривать матом дети учатся отнюдь не по книгам или кино.
Летом был на концерте группы «Ленинград» на московском стадионе «Спартак». В вип-зоне сидели известные государственные деятели, депутаты Госдумы и во весь голос подпевали, и матом тоже, Сергею Шнурову. И ничего! Никто концерт, слава Богу, не остановил, не заклеймил позором музыкантов.
В случае с фильмами так не выходит. Если не исключить ненормативную лексику, лента не получит прокатное удостоверение, и следовательно, ее нельзя будет показать ни в кинотеатрах, ни в Интернете. Выход в настоящий момент из этой нелепой ситуации только один: выпускать полную версию фильмов на DVD. Что мы и делаем. На данный вид продукции, предназначенной для индивидуального потребления, запрет не распространяется.
Полторы минуты чистого времени
— Каждый раз, когда берусь за новый сценарий, ставлю себе и команде задачу — найти для работы неизвестных или малоизвестных актеров. Новые лица в кино — это всегда прибыток. Признаюсь, не всегда удается отыскать подходящих артистов. И одна из причин в инертности кастинг-групп — поиск в основном идет в столицах, редко выезжаем в регионы. Но как бы там ни было, просматриваем многих. Я ищу тех, кому поверю, что именно с ними произошла история моего фильма. С детьми проще — неизвестных киноиндустрии школьников найти куда проще, чем взрослых людей. Но даже их отбираем долго. Так, на роль Алеши в «Нелюбви» мы попробовали 250 ребят. В итоге остановились на Матвее Новикове. А чтобы найти двух подростков для «Возвращения», отсмотрели 600 претендентов.
Детям не даю читать сценарий. Перед ними бесполезно ставить задачи или объяснять смысл фильма — это не работает. С ними разговор всегда идет на каком-то птичьем языке, вместе с ними нужно самого себя довести до состояния, когда готов разрыдаться или броситься в драку. Я не говорил Матвею, что по сценарию он насовсем убегает из дома, — мне нужно было добиться, чтобы он со всех ног бежал по лестнице. Он, плача в углу у кухни, не знал, что в фильме его герой слышит, как родители ругаются за этой закрытой кухонной дверью.
Дети на площадке работают наравне со взрослыми — часы съемок, десятки дублей. И весь этот титанический труд — чтобы в окончательный вариант смонтированной картины вошло полторы минуты чистого времени одной сцены.
Но вы знаете, я и профессиональным артистам очень часто даю в работу только их куски сценария, а не полный текст. В картине «Елена» есть момент, когда разговор по душам ведут дочь Владимира Екатерина в исполнении Елены Лядовой и, собственно, сама Елена в исполнении Надежды Маркиной. Елена говорит, что любит Владимира. На что Катя с иронией и немного с издевкой бросает: «Ага, до смерти». Так вот, Лена Лядова полностью фильм увидела уже только в зале на кинопремьере. И сказала мне после, что если бы сразу знала, чем история закончится, то интонационно совсем по-другому произнесла бы эту фразу. А мне как режиссеру как раз и не нужно было иной подачи. Потому что в реальности, не на экране, мы проживаем каждый момент здесь и сейчас. Мы не знаем, что будет завтра, через неделю, и потому наши эмоции, наши слова соответственны текущему моменту.
Еще один пример. Большую часть «Возвращения» делали в поселке Териберка на севере Мурманской области. Решили прямо там, на месте просмотреть отснятый материл сцены падения отца. Видел его и местный житель, который водителем у нас подрабатывал. Потом и говорит, мол, не умеют в России снимать. И начал описывать, как бы голливудские умельцы момент падения с пяти ракурсов засняли да в разном свете... На что я ему ответил, что когда человек на самом деле срывается и падает с высоты, у него нет никаких ракурсов, только вмятина на земле остается. А в глазах тех, кто это видит, застывает ужас.
Я стараюсь делать фильмы правдивыми. Не приемлю кинематографические клише, каковых много. Не пытаюсь угодить публике. Снимаю так, чтобы самому было интересно смотреть.
Право на любовь
— Вообще при работе стараюсь находиться в рамках наблюдателя за сюжетом, констатирую происходящее. Хотя в «Нелюбви», пожалуй, есть призыв к действию. Меня иногда спрашивают, почему я отказал Евгении и Борису в счастливом финале? А потому, что они сами ничего для этого не сделали. Они, выражаясь театральным языком, что вначале, что в конце играют одни и те же роли в одной и той же постановке. Да, они поменяли декорации и партнеров по сцене, но пьеса осталась прежней.
Люди, увидев трагедию этой семьи, осознав нежелание супругов меняться ради ребенка и себя, возможно, зададутся вопросом: неужели и я такой, неужели способен плыть только по течению, мыслить стереотипно, не замечать никого вокруг, кроме себя? Хеппи-энд должен быть в реальной жизни зрителей. Я же своими фильмами даю им повод к размышлению.
Фото drampush.ru
