Новгородским усадьбам ищут хозяев
Попытка найти инвесторов, готовых вложить немалые средства в реставрацию новгородских усадеб, была сделана ещё три года назад. Но судя по тому, что старинные здания не стали массово преображаться в туристско-рекреационные объекты, надо полагать, оказалась она не совсем успешной. В августе этого года область объявила о старте проекта «Новгородская усадьба», позволяющего предоставлять эти объекты в собственность за один рубль при жёстком контроле их реставрации. О том, как он реализуется, какие усадьбы могут войти в план проекта, об общем состоянии этих историко-архитектурных мест рассказывает представитель проектного комитета, главный специалист-архитектор Новгородского научно-реставрационного управления (ННРУ) Мария ЗОНН.
— Мария Владимировна, можно ли говорить о какой-то специфике, уникальности старинных новгородских усадеб?
— Разнообразие в стилях и их применении, пожалуй, и есть главная особенность новгородских усадеб. Сложно выделить какой-то один. И не случайно, что в усадьбах любили проводить время поэты, художники, экономисты, государственные деятели, многие из которых были воспитаны именно там, — природное окружение давало пищу для творчества и размышлений. Одним из излюбленных мест для усадебного строительства были берега Мсты. Река полноводная, одна из самых протяжённых, с большим разнообразием ландшафтов. Впрочем, учитывались не только открывающиеся здесь живописные виды, но и то, что река была транспортной магистралью. Усадьба — это всегда отражение характера его владельца. В отличие от европейских усадеб, которые не столь многочисленны, но многие из которых имеют многовековую историю, их строительство на территории области преимущественно велось в период XIX — начала ХХ веков.
— Что из себя сегодня представляют новгородские усадьбы, в каком они состоянии?
— По моим оценкам, за советские годы, включая и период Великой Отечественной войны, безвозвратно утрачено около 80% существовавших усадеб. Мы утратили практически все усадьбы «дворцового» типа. Обиднее, что терялись эти памятники архитектуры и ландшафтного искусства уже после войны. Незначительные их остатки дошли до нас. И между тем на одних, что практически разрушены, современные исследователи могут ещё увидеть их изначальные особенности, замысел создателей. Другие же, что были значительно перестроены в советское время, к нашему времени окончательно перестали быть усадьбами. Причём потеряны не только строения, но и сам ландшафт, как, например, в усадьбе Поливановых, что на железнодорожной станции Торбино.
— Насколько регулярно проводится их обследование?
— Разведывательные экспедиции, в которые входили историки Людмила Андреевна Филиппова, Людмила Андреевна Секретарь, архитектор-реставратор Леонид Егорович Красноречьев, ранее проводились. В результате были выявлены целые усадебные комплексы. Но от этого, естественно, разрушение усадеб не прекращалось. Усадьбы — это часть культуры и достояние всего народа. Звучит несколько высокопарно, но никакая организация по охране памятников не сможет привить людям культуру их сбережения или встать с ружьём у объекта. Встречаются обыкновенные люди, которые ратуют за их сохранение, что-то в силу своих возможностей делают по восстановлению. И им, конечно, нужна помощь.
— Проект «Новгородская усадьба» направлен на то, чтобы эти исчезающие объекты обрели хозяев, готовых их восстанавливать. Как проходит его реализация?
— В управлении государственной охраны культурного наследия Новгородской области создан проектный комитет. В него вошли представители регионального управления государственной охраны культурного наследия, департамента имущественных отношений, администраций районов, Агентства развития Новгородской области, Туристического офиса «Русь Новгородская». Первое, с чего мы начали работу, — это с посещения усадеб. Специалисты на месте видят планировочную структуру. Важно выяснить состояние построек, являвшихся доминантами усадьбы, поскольку тогда будет лучше читаться весь комплекс, иначе его ценность окажется сомнительной.
— С какими сложностями вы еще сталкиваетесь при обследовании?
— До некоторых объектов нам просто не доехать. Так, в Маловишерском районе, поставив себе целью в день осмотреть 9 усадеб, наша группа смогла попасть только к двум. Удалось оценить, что осталось от усадьбы Коковцева, какая-то часть её находится в частной собственности — местный житель занимается расчисткой парковой зоны с сохранившимся прудом. Но большая часть комплекса пребывает в заброшенном состоянии. Усадебный дом, в котором долгое время размещалась школа, сгорел. И даже фундамент почти не сохранился, его просто растащили.
— В процессе мониторинга работаете с местным населением?
— Безусловно. Пытаемся получить от людей информацию. Чтобы понять, получится ли восстановить строения, нужно иметь хотя бы описание, изображения, а лучше — старинные фотографии усадеб. Снимки — огромное подспорье. К слову, этой осенью группа экспертов объехала около 20 усадеб.
— Как выбирались усадьбы для проекта?
— Есть строгие условия для обследования усадеб, выбранных для проекта. Основное — она должна состоять в государственном реестре объектов культурного наследия как региональный памятник. Так, усадьба не может быть «выявленным памятником», поскольку для дальнейшей с ним работы его следует включить в реестр, а данная процедура потребует времени. Усадьбой за рубль могут стать только памятники регионального значения. Федеральные объекты в проект не входят. Для усадьбы должен быть разработан эскизный проект, а над его составлением трудится как раз ННРУ. Кроме того, на продажу, согласно законодательству, не могут быть выставлены культовые постройки. Однако многие усадьбы содержали на своей территории часовню или церковь. Встаёт вопрос: что тогда с ней нужно делать? Эта проблема участниками проекта обсуждается.
— Какие усадьбы, по вашему мнению, могут быть возрождены? Пожалуй, сейчас больше всего разговоров идёт вокруг Онега.
— Лучшее положение занимают те усадьбы, которые имеют не только какие-то архитектурные особенности, но и связаны с историческими лицами или событиями. Они находятся в более выигрышном положении. Что касается усадьбы Онег, то её пример может быть во многом показательным. В Онеге есть природная «музыка»: видна обширная равнина с огромной водной гладью Волхова, размеры которой меняются в течение года; весной можно услышать бурный поток ручья Онег, впадающего в реку, увидеть его крутые берега у извилистого русла; сплошная живая изгородь из вековых елей усадебного парка создала защитное внутреннее пространство. И вся эта окружающая природа, в которой рос Рахманинов, не могла не повлиять на его творчество. Между тем место усадьбы уединённое, сам дом был небольшим. Для сегодняшних людей он совсем скромный. Это был дом с классическими чертами — одноэтажный, с мезонином в три окна.
Сейчас в Онеге мало что сохранилось — можно увидеть очертания фундаментов строений. Примечательно, что фундамент главного здания уже с изменениями, относящимися не ко времени, когда там жил Рахманинов. Конечно, нужно максимально восстановить атмосферу места, связанного с именем Сергея Васильевича, сделать его привлекательным для туристов. Онег не входит в проект «усадьба за рубль», его продажа не предполагается. В течение ближайшего времени будет разработан проект музейного комплекса на данной территории, связанного с именем великого композитора. В 2017 году Институтом истории материальной культуры РАН были проведены археологические раскопки, что позволило восстановить планировочную структуру существовавшего здания.
Фото Владимира Малыгина и из архива «НВ»
