Как рассказала автор Ольга НЕРУЧЕВА, издание — мечта, о которой она боялась говорить вслух. Книге было отдано 20 лет работы, критического отношения к написанному, редактирования, взвешивания каждого слова, каждого знака. Цикл из 15 рассказов и повестей, вышедший тысячным тиражом в издательстве «Зебра» в начале года, сейчас продаётся на таких знаковых площадках, как «Лабиринт», «Озон», «Вайлдбериз». В городских книжных «Жития...» найти сложнее, зато в сентябре состоится встреча с читателями в краеведческой библиотеке «Диалога».

Секретов душевного текста, погружающего читателя в объятия книги, в разговоре с «НВ» автор не открыла: чувство это лучше испытать на собственном опыте. Зато рассказала о том, как создавалась подборка.

— Ольга, как вы связаны с литературой?

— В шесть лет я сочинила своё первое стихотворение, которое благополучно забыла. В третьем классе появилась тетрадочка с корявыми стихами. В восьмом — сестра отвела меня в литературное объединение «Алые паруса» к знаменитой уральской поэтессе Лидии Преображенской, где семнадцатилетние мальчики казались мне мэтрами поэтического слова. Что-то писалось, что-то печаталось. В юности много кто пишет стихи. А потом, трижды провалившись на вступительных экзаменах на факультет иностранных языков, я поступила на филфак и уехала с мужем на Дальний Восток. Тетрадочки со стихами кочевали с нами из одного гарнизона в другой. Однажды по дороге в Смоленск сам собой стал складываться рассказ. Я назвала его «Оно» и года через два или три отнесла в редакцию журнала «Чело». Сказала: «Я не графоман», — и ушла домой ждать приговора. Через пару часов мне позвонила сама редактор: «Приносите ещё написанное. Моя секретарь прочитала ваш рассказ и плачет».

— В вашей биографии множество точек на карте. Творчеству это только во благо?

— Муж военный — творчеству во благо. Без его консультаций я бы много чего не написала, в частности, главу о лётном училище в «Сказке про Ваньку». Или про генеральскую собаку. Без знания деталей получится фальшиво. Мы же все замечаем профессиональную фальшь в кинофильмах, где сэкономили на консультантах.

— Выдуманного в текстах — минимум? Всё замечено и переложено в рассказы из окружающей жизни?

— Помимо жизни — только литературный вымысел. Без него нет художественного произведения. Работа в школе в своё время — тоже основательный опыт, без которого написать о детях было бы невозможно.

Я удивляюсь процессу метаморфоз. Начинаешь писать о ком-то, и вдруг им становишься. Это помимо всякого желания происходит. Словно в голове что-то переключается.

— Насколько хлопотным для вас стало издание книги?

— Что касается издания книги — все хлопоты на себя взял мой племянник Пётр Шелахаев, один из первых моих читателей. Он заключил договор с издательством, обговорил технические вопросы. С дизайнером работала я. В итоговом варианте, к сожалению, не увидела работы корректора, хотя абсолютно все правки высылала, но они почему-то не были внесены. Это огорчает. Особенно жаль, что исчезли авторские пробелы между значимыми частями некоторых рассказов. Это нарушило композицию, сдвинуло временные рамки и сделало быстрым темп повествования там, где этого ни в коем случае не должно быть. В принципе, всё, что ни делается, — к лучшему: в дальнейшем буду тщательно проверять высылаемые для утверждения файлы, и не один раз. Что касается солидных площадок для приобретения книги — это предусмотрено вторым договором по продвижению. Эту работу на себя взяло издательство — весомая помощь мне как автору.

— Как читатель воспринял ваш труд? Удалось ли до него достучаться?

— Я практически сразу же стала получать живые и очень положительные отклики. Некоторые читатели даже узнают те места, которые описываются в рассказах. И практически все говорят, что читается легко: люди втягиваются в чтение. Это радует. У меня был страх: интересно ли то, что я пишу? Вроде и герои — люди обыкновенные, и сюжеты не закрученные: просто люди и просто жизнь. Причём очень многое — да практически всё — из реальности. Часть образов собирательные, в них — многие и многие мои наблюдения. После того как я начала получать положительные отзывы, страх исчез.

— Вы сами чувствуете «груз ответственности»? Всё же поэт в России — больше, чем поэт. Прозаик, разумеется, тоже.

— Да. Ответственность есть. За русский язык в первую очередь: не измарать, не изгадить, не переусердствовать, не убить. За то, чтобы в моих героях не было фальши. Когда я работаю над рассказом, на моём столе появляется груда листочков, где собираются какие-то фразы, словосочетания, предложения, иногда целые абзацы. Из этой груды выбираю самое точное. Часто звоню дочерям. Читаю написанное, советуюсь. Здоровая порция критики никогда не повредит.

— Сейчас работаете над чем-то?

— Потихонечку перерабатываю в рассказ потрясающую историю из того времени, когда в Кречевицах стояла дивизия, о том, как кот с Дальнего Востока вернулся и отвоевал своё место в хозяйском сердце. Ещё своей очереди ждёт продолжение истории про валдайского чёрного кота — легендарный был в своё время персонаж. Хотелось бы восстановить рассказ о спасении тюленя нашими эмчеэсовцами. И ещё есть сюжет о том, как офицеров, хохла и москаля, украинская песня выручила в Китае. Есть черновые записи рассказа случайной попутчицы с историей её внука. Собственно, это история спасения человека в ребёнке, история добра и зла. Посмотрю, сложится ли что-то из этого.

«Жития провинциалов» — сборник рассказов, написанных в период с 1997 по 2020 год. Их герои — люди обыкновенные с обыкновенной жизнью, сотканной из сотен и тысяч мелочей негероического бытия. Они — часть сегодняшней России и часть ушедшего в прошлое государства. Их жизнь — это слепок жизни общества. Их судьба — это судьба России, где всего хватает: и высокого и низкого, и яркого и трагического, но основной фон жизни многих и многих людей — серый. Может быть, поэтому приглушены краски, замедлено движение повествования, неторопливо развиваются события.