Почему Столбовской договор не принёс ни мира, ни согласия
В марте 1617 года корпус Якоба Делагарди покинул Новгород. Однако это был не финал. Согласно Столбовскому договору, чтобы впредь «смуты
и ссоры не учинилось», 1 июня на мосту через реку Лаву, впадающую в Ладогу, должны были съехаться «по три человека добрых людей» с каждой из сторон для обозначения линии границы.В марте 1617 года корпус Якоба Делагарди покинул Новгород. Однако это был не финал. Согласно Столбовскому договору, чтобы впредь «смуты
и ссоры не учинилось», 1 июня на мосту через реку Лаву, впадающую в Ладогу, должны были съехаться «по три человека добрых людей» с каждой из сторон для обозначения линии границы.
Какое внимание придавали шведы этой процедуре, закреплённой в новом договоре, красноречиво характеризует следующий факт. Когда к королю Густаву II Адольфу, находившемуся при осаждавших Ригу войсках, прибыл курьер Герман Флемминг с сообщением, что границы с Россией окончательно определены, король ответил: «За эти вести я Вас награждаю несколькими поместьями. Просите любые!».
Такая щедрость монарха легко объяснима. Согласно пункту 6 договора было условлено, чтобы с 1 июня 1617 г. начать демаркацию новой русско-шведской границы. Межевым судьям (по три судьи с каждой стороны - председатель и два члена межевой комиссии) съехаться для производства демаркации в двух местах:
а) у Ладожского оз., при впадении в него р. Волхова, в устье;
б) у устья р. Лавуи (Лавы).
После демаркации новую линию границы должны утвердить оба монарха: царь и король.
Рубеж не переступать!
Однако назначенные на 1 июня 1617 года встречи на Лаве и Волхове состоялись только 25 октября. А раздел территорий по линии от Нарвы до Ладоги был завершен лишь 29 марта 1618 года, когда на пограничной Осиновой горке произошёл обмен межевыми записями «О размежевании Новгородского, Ладожского, Гдовского уездов и Семерской волости с Ореховским, Копорским, Ямским и Ивангородским уездами». Было договорено, чтобы всяким людям через тот рубеж не переступать. И с какой стороны виноватого сыщут, тому виноватому, смотря по вине, наказанье учинить, а лихих людей казнить, чтоб вперёд воровства и неправды не было.
Это был совершенно не лишний пункт. Нарушения границы начались тотчас. В грамоте от 1628 года, например, описывается такой случай: по рубежу на пустоши на Липенке на меже было гранное дерево - тополь, а на тополе были грани. И то гранное дерево подданные ссекли и царского величества землёю королевские люди владеют и сена косят. По царского величества указу послан про то сыскивать из Великого Новагорода князь Богдан Путятин; а в сыску его написано: крестьяне, старожильцы дворцового села Тёсова, сказали, что ссекли де тот тополь королевские люди, а стоял тот тополь на меже, на царского величества земле. А как ссечён и сожжён - тому лет десять. А сено на той пустоши Липенке косят королевские подданные, и учинили круг тое пустоши новые свои признаки по царского величества земле и отводят пашню и сенные покосы. А прежде та пустошь Липенка была в поместье царского величества за дворянином Иваном Степановым сыном Забелина Донским. И на той пустоши Липенке королевские подданные пахали пашню года четыре, а после того косят сено. Правда, чем закончилось расследование, установить мне не удалось.
Обмен межевыми записями «О разграничении между Новгородским уездом, Олонецким уездом, Лопскими погостами и Кольским уездом (Ребольской волости) с российской стороны и между Корельским шведским уездом с погостом Соломенским» состоялся еще позже - 3 августа 1621 года! Поэтому прошу не удивляться тех, кто думает, что Столбовской договор решил все проблемы уже весной 1617 года. В действительности он был ратифицирован, то есть вступил в силу, шведской королевой Христиной 8 августа 1634 года, а русским царем Михаилом Федоровичем... 7 октября 1634 года!
Но и это еще не все! Дело в том, что королеве на момент ратификации было всего 8 лет, посему акт считался условным и должен был быть переподписан с наступлением ее совершеннолетия. Это случилось 16 июня 1646 года. Москва ратифицировала договор 30 июня 1646 года. Это сделал царь Алексей Михайлович, так как Михаил Федорович умер 13 июля 1645 года.
Вот так шло разграничение территорий. Фактически 29 лет. Русские торговались буквально за каждый вершок своей земли, точно так же вели себя и шведы, ибо по договору им следовало размежевать и грани класть меж Его Королевского Величества и Царского Величества земель так, чтоб Ореховскому, Копорскому, Ямскому, Ивангородскому уездам отлучённым, и прямыми межи и грани отмежёванным и разведённым быть от Ладожского и от Новгородского уезду. В начале ХVIII века Петр I начал знаменитую Северную войну (1700-1721) за выход в Балтийское море.
Закрывая тему, отмечу, что петербургский историк Дмитрий Рябов в статье «Русско-шведская граница по Столбовскому договору 1617 года» (альманах «Гатчина сквозь столетия», 2006) дает описание Осиновой горке, определяя это место обмена межевыми записями как символическое, а не случайно выбранное: «Осиновая горка - точка пересечения русско-шведской границей Ивангородской дороги, бывшей средневековым «окном в Европу», - упоминается в документах начиная с 1590-91 гг. В 1618 г. здесь было подписано соглашение о рубеже, впоследствии производился размен перебежчиков, наконец, здесь же сходились границы Климентовского Тёсовского и Бутковского погостов Новгородского уезда».
Едва покончили с формальностями по основному тексту Столбовского договора, пришлось заниматься дополнениями к нему. В октябре 1649 года был подписан русско-шведский Стокгольмский договор о перебежчиках. Швеция предъявила России претензии на 190 тысяч рублей за бегство с их территории русских крестьян с 1617-го по 1647 год. По подсчетам шведов, в Россию ушло не менее 20 тысяч человек. По договору русская сторона обязалась произвести уплату на одну треть суммы в золотых дукатах, а на две трети - товарами по усмотрению шведов: меха, воск, зерно.
Правильнее было бы заплатить шведам теми деньгами, которые они с 1611-го по 1617 год чеканили в Новгороде. Новгородцы имели право на чеканку российских копеек, и когда Делагарди вошел в город, ему удалось захватить подлинные маточники и чеканы. Он тут же наладил денежное производство. Сначала шведы чеканили в Новгороде копейки с именем Василия Ивановича Шуйского. А после того, как эти чеканы пришли в негодность (износились), с марта 1615 по февраль 1617 года использовали другие маточники: лицевой - времени Дмитрия Ивановича Донского, оборотный - с именем Шуйского.
Шведские «русские» копейки практически ничем не отличались от подлинно русских. Они были только легче наших. Сперва весили 0,54 г (при норме 0,57), а с марта 1615 и вовсе полегчали до 0,48 г. Более тяжелые монеты активно изымались из обращения, чтобы скрыть манипуляции с экономией меди для увеличения количества копеек...
Дела кабацкие
Вообще шведы занимались в период пребывания в Новгороде в 1611-1617 годах не только печатанием по существу фальшивых денег. Шведский историк Джоан (Johan) Норландер в статье «Местоположение новгородских кабаков во время шведской оккупации 1611-1617 гг.» (Новгородский исторический сборник № 6 (1997) пишет: «Во время оккупации Новгорода в 1611-1617 гг. шведы имели доходы от тягл, таможных и других пошлин, оброков, платы за баню и т.п. Кроме того, оккупационная власть также вела кабацкое дело, и часть доходов составляли прибыли, получаемые от городских кабаков». Особенно выгодны были, конечно, кабаки: «Доходы и расходы учитывались ежемесячно (в специальных кабацких книгах. - Г.Р.), а полученная прибыль передавалась шведам. Вот пример такой записи: «На государевых кабаках на Рогатицком и на Витковском и на Щерковском кабаке собрано винных и пивных денег, за всеми расходы государю прибыли и с пенным и с тем, что дают из государевы казны винокуром 1093 рубли с деньгою. И по приказу бояр и воевод Якова Пунтосовича Делегарда да князя Ивана Никитича Большого Одоевского да дьяков Монши Мартыновича да Семена Лутохина те деньги отнесены в государеву казну немецкому подьячему Фалгину Юрьеву» (май 1613 г.; кн. 61)».
Всего, по данным Норландер, в Новгороде действовали три кабака: один - на Софийской стороне и два - на Торговой. Причем они примерно до 1613 года постоянно расширялись. Соответственно росли и доходы. В 1611 году (сентябрь - декабрь) прибыль контролируемых шведами кабаков составила 2569 рублей, в 1612-м - 6816, в 1613-м - 8952 рубля. Затем доходы пошли на убыль (видимо, из-за обнищания местного населения). В 1614 году прибыль составила 7325 рублей. За 1615 год данные у Норландер имеются только за январь - август - 3397 рублей. В 1616 году кабак на Софийской стороне вообще был закрыт. По всей вероятности, питейный бизнес стали сворачивать, потому что политическая ситуация складывалась так, что уход шведов из Новгорода стал для многих торговцев реальностью. Впрочем, пишет Норландер, кабак на Рогатице «не прерывал своей деятельности ни во время падения Новгорода, ни во время его оккупации, ни после ухода шведов из города».
Очередное звание - байор
Но вернемся к вопросу о перебежчиках. Бежали не только русские крестьяне из шведских земель после подписания Столбовского договора. На сторону шведов активно переходили и русские - во время оккупации Новгорода. В шведских документах XVII века даже появляется непереводимый на русский язык термин «байор» (baijor). Есть основания полагать, что это искаженное русское «боярин». Некоторые лингвисты считают, что - «барин». Но в начале XVII века такого слова в русском языке еще не было. Оно появилось позже и как раз является калькой с «боярина».
По мнению шведского историка Александра Пересветова-Мурата, байорами шведы сперва называли русских бояр вообще. Однако в дальнейшем применение термина сузилось. К байорам стали относить тех новгородцев, кто переходил на службу к шведам. «Решение служить шведам могло быть вызвано несколькими мотивами: принуждение, оппортунизм и самая простая алчность, но также и убеждение, - пишет Пересветов-Мурат в статье «Из Ростова в Ингерманландию» (Новгородский исторический сборник № 7 (1998). - Вопрос этот очень сложный ввиду того, что в дискуссии слишком легко исходить из поздних постромантических концепций о родине и национальности и из представлений о старой Руси как об исконно однородном государстве с закономерной «конечной станцией» - Москвой. К этому надо добавить трудность четко различать службу Новгородскому государству при шведском режиме и службу шведскому королю. Шведские военачальники уговаривали влиятельных новгородцев перейти невидимую грань между той и другой».
К слову, и сам Пересветов-Мурат является потомком байорского рода, основанного ростовчанином Муратом Александровичем Пересветовым, который приехал в Новгород в 1613 году в составе московского войска. И при осаде Тихвинского монастыря, говорится в Третьей Новгородской летописи, сын боярский ростовец Мурат Пересветов так же изменил (были и другие предатели. - Г.Р.) государю царю, преступил крестное целование и переложился к поганым. И сказал им, что у пречистыя Богородицы в остроге нет хлеба, соли и пороху. Поганые же ему поверили и начали готовиться к приступу, желая святое место до основания разорить и кровь христианскую пролить.
Отмечу, что на службу к шведам переходили главным образом представители новгородской элиты. Простолюдины оставались верны присяге. Правда, и потребности в них у шведской администрации не было. Шведам были нужны влиятельные и образованные пособники, которые могли бы, во-первых, влиять на местное население в плане проведения в жизнь решений администрации. Во-вторых, могли бы самостоятельно или наравне со шведскими чиновниками вести дела в администрации.
В «Журнале нидерландских посланников Рейнгоута ван Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоакими об их посольстве в Швецию и Россию в 1615-м и 1616 годах» читаем: Король во всех городах, принадлежащих ему в России, содержит двух градоначальников, одного шведа или немца, а другого русского, который, однако, над войском власти не имеет.
Однако история байорства - тема отдельная, большая и неоднозначная. Об этом в следующий раз.
Геннадий РЯВКИН
