Почему нужно вспоминать и напоминать об этом событии? В силу достаточно простых причин. Речь идёт о сражении сравнительно мало известном. Что та война в массовом сознании? По нынешним временам знать хотя бы о подвигах крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» — уже немало. И то, и другое — героические, но трагедии. Битва же за Новгородскую сопку — пусть локальный, но успех. Чем российская армия была обязана мужеству Новгородской 22-й пехотной дивизии. Поэтому победа, одержанная в ночь с 16 на 17 октября (или с 3-го на 4-е — по старому стилю), включена в перечень памятных дат нашей области, имеющий силу закона. Включена, можно сказать, с лёгкой руки кандидата исторических наук ведущего научного сотрудника Новгородского музея-заповедника Ильи ХОХЛОВА.

Историки по сию пору спорят по поводу причин и итогов той далекой войны. Для кого-то она бесславная, для кого-то — неправедно оклеветанная. Государь Николай II предстает то виновником позора, то человеком, сделавшим все во избежание военного столкновения («... я всё ещё убеждён, что войны не будет, конечно, если японцы сами её не объявят. Но велик Бог земли русской!!!» — из письма Великому князю Сергею Александровичу, 27 декабря 1903 г.).

Промысел Божий нам, смертным, неведом. Попытка России прорубить пошире «окно в Азию» (а Максим Горький, к примеру, полагал, что мы «хотим спихнуть японцев в Тихий океан»), что не устраивало экспансионистски настроенного восточного островного соседа, поддерживаемого нашими старыми добрыми «партнерами» англосаксами, привела-таки к войне, ставшей прелюдией серии катастроф: первая революция, Первая мировая, Октябрь, гражданская...

У подножия Новгородской сопки утром 4 октября 1904 года. Фото из журнала «Летопись войны с Японией»

Мы не тот народ, чтобы делать культ из поражений, когда есть победы, среди которых хватило бы и одной — 1945 года. И всё же они в известном смысле на слуху, эти 1904–1905-й. Песня «Варяг» и вальс «На сопках Маньчжурии» — оттуда. По крайней мере, любой военный оркестр исполнит. Откуда же у нас в той самой Маньчжурии, на территории современного Китая, взялась «своя» сопка?

Две вершины, одно дерево

Война с Японией началась в феврале 1904-го. К весне стало ясно, что сил, имеющихся у Российской империи на Дальнем Востоке, недостаточно. Последовали мобилизация войск, отправка на театр боевых действий свежих частей, дислоцированных в европейской части страны. В том числе 1-го армейского корпуса Санкт-Петербургского военного округа, в состав которого входила 22-я пехотная дивизия, квартировавшая в Новгородской губернии с 1864 года. Дивизия в свою очередь включала в себя несколько пехотных полков: 85-й Выборгский, 86-й Вильманстрандский, 87-й Нейшлотский и 88-й Петровский.

Напутствовал новгородцев сам император. Держа икону, он стоял на Софийской площади, там, где сейчас стоит памятник Ленину.

Перед отправкой полки доукомплектовывались запасными. Упоминавшийся здесь писатель Максим Горький, лечившийся тогда в Старой Руссе, рисовал происходящее в самых мрачных красках: «Вообще призыв запасных солдат оставляет такое впечатление, как будто страну посетила чума: всюду плач и рыдание, на вокзалах женщины падают в обморок...». Но настанет день и час — эти солдаты выполнят свой воинский долг.

Месяц ушел на дорогу. Боевым крещением для наших полков было Ляоянское сражение. Следующая схватка с врагом состоялась на реке Шахэ. Именно в ходе этого сражения и произошел эпизод, достойный гордости потомков — бой за «Сопку с деревом», представлявшую собою возвышенность с двумя невысокими вершинами, на одной из которых было дерево. Новгородской её назовут позже. Бой за это возвышение с единственным на нем деревом стал для новгородцев одним из самых кровопролитных за всю войну. Чтобы сбросить японцев — вовсе не в океан, а просто с удобной позиции, вдающейся в расположение русских войск, нужно было преодолеть реку, а потом взобраться вверх по склону под обстрелом неприятеля.

Тяжелая боевая работа предстояла вследствие допущенной неосмотрительности: 2 октября сопка уже была взята, но противник, застигнув русских ночью врасплох, вынудил их в беспорядке отступить.

Однако отряд генерала Ямады, заняв высотку, оторвался от своих. Чем не преминули воспользоваться русские. Тем более что главнокомандующий генерал-адъютант Куропаткин приказал во что бы то ни стало отбить сопку обратно.

В штыки!

Из статьи Ильи Хохлова («Бой 3–4 октября 1904 года за Новгородскую и Путиловскую сопки», сборник статей «Защитники Отечества»):

«Во время переправы и в первые мгновения штурма были ранены многие офицеры. Именно в это время был тяжело ранен в ногу полковник А.Н. Апухтин. Немного позже был свален ударом пули в ухо сменивший его командир 3-го батальона Петровского полка подполковник Селивачев.

Атака развивалась тяжело и в некоторой степени стихийно. Вот что пишет об этом В.И. Селивачев: «Если бы вы вздумали искать тут каких-нибудь цепей, поддержек и резервов, то ошиблись бы в этом жестоко. Это была масса — «толпа во образе колонны», впереди и сзади которой были остатки офицеров. Четыре раза эта масса по крику одного «Японцы бьют» поворачивала кругом, скатывалась к реке и только благодаря офицерам и лучшим унтер-офицерам снова подымалась наверх».

Когда русские части достигли японских окопов (было около 18.00), завязался упорный рукопашный бой. Генерал-лейтенант Сахаров в телеграмме в главный штаб от 5 октября 1904 г. писал: «Доказательства упорного штыкового боя на сопке очевидны. Некоторые из наших офицеров, подававшие примеры и первыми ворвавшиеся в японские окопы, заколоты. Оружие наших убитых и оружие японцев носит следы отчаянной рукопашной схватки».

Небольшую сопку, расположенную западнее, штурмовала бригада генерал-майора П.Н. Путилова. К утру 4 октября сопки были полностью под контролем русских. И получили название Новгородской — в честь полков нашей 22-й дивизии, и Путиловской — в честь стрелков генерала Путилова. В этом «молодецком деле» (по выражению командования) сложили головы около 3000 наших солдат и офицеров. Среди них — сотни новгородцев. Точная цифра неизвестна. Победа, одержанная такой дорогой ценой, став одной из немногих в Русско-японской войне, подняла моральный дух наших войск.

* * *

В честь «доблестных вильманстрандцев» в Старой Руссе был установлен памятник — «орёл». Инициатива принадлежала офицерам полка. Недостающую сумму пожертвовал на него Николай II. Памятник должен был появиться и в Новгороде. Но проект так и не был воплощен, а заложенный фундамент впоследствии пригодился как раз таки Владимиру Ильичу.

Говоря о памятниках, связанных с Русско-японской войной, нельзя не вспомнить о надгробных камнях с иероглифами, имеющихся в селе Медведь Шимского района. Как ни странно, часть пленных японцев была отправлена на Новгородчину — фактически в другой конец империи. Жили они в Аракчеевских казармах. Условия содержания были приличными. Майору Того даже разрешили пригласить из Японии жену. Со временем военнопленные благополучно отбыли на родину. Прах умерших также был перевезен. А камни остались…