На днях историк и писатель Виктор СМИРНОВ представил читателям свою новую книгу — «Путешествия по земле Новгородской». Однако мы поговорили с ним не столько о самом произведении, сколько о Великом Новгороде, его месте в истории и о том, чему современным новгородцам неплохо бы поучиться у своих далёких предков.

— Виктор Григорьевич, как к вам пришла идея создать цикл очерков о новгородских достопримечательностях?

— Можно сказать, толчком послужила программа «Живая история». Она выходила на Новгородском областном телевидении, и я был её автором и ведущим. Мы со съёмочной группой объехали много заповедных уголков. Самым сложным было увидеть их под другим углом зрения. Когда много лет знаешь человека или живёшь в каком-то месте, привыкаешь к нему. Для того чтобы появился какой-то новый, свежий, интересный взгляд, надо немного отстраниться. Телевидение в этом смысле помогло. Когда смотришь через объектив камеры, всё воспринимается более свежо.

— И вы взялись за книгу...

— Мне было по-человечески обидно. Мы позиционируем — неудачное слово, но пусть уж будет — себя как туристический центр. А придите в любой новгородский книжный магазин, которых стало катастрофически мало, — там нет литературы о нашей земле. Однако и туристы, и новгородцы говорят, что хотят знать о ней больше. Я считаю это своим творческим заданием, своей, если хотите, миссией.

— Вы сами узнали за время поездок что-то новое о Новгородской области?

— Приступая к работе, я по наивности полагал, что про Новгородскую область знаю если не всё, то почти всё. Это, конечно, было заблуждением. Мы увидели уникальные места, встретили много интересных людей. Мы были, например, в Рдейском заповеднике, где я открыл для себя болота. Мне в своё время много о них рассказывал Марк Леонидович Костров, но впервые я почувствовал феномен болот только в этой экспедиции. Что я хочу сказать: наша область маленькая, каких-то 55 тысяч квадратных километров. Но на этом пятачке сконцентрировано столько всяческих богатств, что буквально на каждом шагу можно ставить памятные знаки. Запомнились мне и поездки по малым городам. Сейчас у меня возникает ощущение, что мы живем между двух мегаполисов, которые постепенно смыкаются друг с другом, грозя поглотить нашу идентичность. Но, к счастью, есть Валдай, Крестцы, Старая Русса, и они сохранили налет провинциальности, в них люди помнят, как жили прежде. Было у нас и путешествие по святым местам, мы посетили множество монастырей, встречались с духовенством, узнали много нового об истории новгородской церкви. Забегая вперед, скажу, что пишу новую книгу об истории Великой Отечественной войны на нашей земле, и для меня поразительным было то, что в те годы здесь, на оккупированных территориях, произошло возрождение церкви, религии. Где-то я наткнулся на фразу, что в окопах атеистов не бывает. Это ярко прослеживается в истории Новгородской области.

— Вас по праву можно назвать главным популяризатором истории Великого Новгорода. Какими вы стараетесь показать город и его жителей, когда пишете?

— Такими, какими они были в действительности. Задача писателя — доступными ему способами, если можно так выразиться, телепортироваться, перенестись в ту или иную эпоху. Если говорить о Средневековье, вспомните: ведь каждое выступление на вече, каждая речь начинались словами «вольные мужи новгородские». Своей гражданской свободой новгородцы дорожили, и эта вольность во многом была основой их экономического процветания. Выражаясь современным языком, речь о свободе перемещения капитала и людей. Новгородцы торговали со всем светом. При этом их собственность была защищена законом, в отличие, скажем, от Москвы, где преобладало так называемое вотчинное право, то есть князь владел всем, что находится на его территории. В Новгороде закон защищал и личные права жителей. Это очень важно. Или то же новгородское самоуправление, когда жители сами собирали налоги и сами решали, на что их тратить, храм построить или мостовую. Это стремление самим решать главные вопросы всегда отличало наших предков.

— Вы и сейчас, в разговоре, и в своих произведениях с симпатией отзываетесь о вольном Новгороде. А как относитесь к тому периоду, когда он стал частью России?

— Процесс этот был, объективно говоря, неизбежен. Во всей Европе примерно в это же время шло создание централизованных государств, и Новгород должен был, конечно, войти в состав такого государства. Другое дело, что всё прошло по самому болезненному сценарию. Если называть вещи своими именами, это было покорение, завоевание Новгорода, причем сопровождавшееся огромными потерями. И в этом тоже заключается урок истории: все-таки для того, чтобы народное единство стало возможным, нужны усилия и с той, и с другой стороны.

— Есть что-то, что современному обществу неплохо бы перенять у древних новгородцев?

— Разумеется. Во-первых, это самоуправление. К сожалению, в нашем обществе закрепилось то, что называется патерналистским сознанием. Мы считаем: пусть решают где-то там, в Москве. И это происходит не только в тех случаях, когда речь идет о большой политике. Я сейчас говорю о простых, насущных делах: обустроить собственную лестничную площадку, разбить цветник под окнами. Людям нужно брать это в свои руки, меньше уповать на чиновников, на президента.

— Был период истории, когда Новгород, скажем прямо, потерялся на фоне других русских городов. Сейчас, по-вашему, его статусу Родины России стали уделять больше внимания?

— Да, и это потребовало, конечно, от нас, от новгородцев, больших усилий. Пришлось преодолевать определенную традицию. Ведь в советской историографии везде фигурировал термин «Киевская Русь», хотя на самом деле существовала и Новгородская Русь. Было два государства, связанных между собой, но достаточно самостоятельных. Долгое время замалчивалось и то, что импульсы государственности исходили как раз из Новгорода — и при Рюрике и Олеге, и потом, при Ярославе Мудром. Государство зародилось именно здесь, но это потребовалось доказывать. Мы в своё время воспользовались юбилеем Новгорода, когда вышло известное постановление президента о праздновании 1150-летия российской государственности. Ну и, наконец, у нас есть аргумент весом больше ста тонн — памятник «Тысячелетие России». Это тоже дань вкладу Новгорода в отечественную историю.

— Вы сказали, что пишете сейчас о Великой Отечественной войне. Почему вас заинтересовал этот период?

— Тут были и причины частного порядка, и более общие. Я не впервые обращаюсь к этой теме. Лет пятнадцать назад мы с режиссером Аллой Осиповой сделали телевизионный сериал под названием «Кресты и звезды». Мы ещё успели застать людей, которые прошли войну, испытали все ужасы оккупации. Но всё-таки я понял, что нужно возвращаться к теме. Она всё время жила во мне, и я решил: надо сесть и писать. На нашей маленькой территории происходило столько чудовищного и в то же время героического… Я родился в год Победы, и мое поколение является своего рода посредником между поколением фронтовиков — а мой отец прошел всю войну — и новым поколением, составляющим мнение о войне в основном по фильмам, которые дают, мягко говоря, не совсем адекватное представление о том, что же это было.

— Читатели предлагали вам написать книгу о том, какими были для Новгородской области девяностые годы. Как вам эта идея?

— Она цепляет меня, поскольку я сам — активный участник того, что тогда происходило. Я в то время работал на телевидении, и мы находились в центре общественной жизни. У меня есть своё видение того, чем же были для нас те самые девяностые. Но, наверное, всё-таки рано браться за эту тему. Ещё живы люди, которых мне не хотелось бы обижать. Правда будет жёсткой, а я не хочу никого травмировать. Но и смягчать, сводить все к полутонам не хочу тоже. Поэтому, наверное, после книги о Великой Отечественной войне я начну писать роман о Смутном времени.

— 12 июня мы отмечаем День России. Что вы думаете об этом празднике?

— Думаю, подобный государственный праздник должен быть. Но пока он не наполнился живым содержанием, в отличие, скажем, от Дня Победы, Нового года, Рождества или Пасхи. Люди ещё не очень понимают, что они празднуют.

— А каким смыслом надо наполнить этот день?

— Это должен решить российский народ. Не надо ничего придумывать за людей. Никто же не придумывал акцию «Бессмертный полк», а она появилась и, я уверен, будет жить. Потом, может быть, от меня как от историка это странно слышать, но мне кажется, что нам в нашей повседневной жизни надо больше думать о дне завтрашнем. Людям не хватает устремленности в будущее. В советское время она присутствовала, но была во многом искусственной, а вот осознанных идеалов, представления о том, как бы мы хотели жить в ближайшем или более отдаленном будущем, в какой стране, до сих пор не хватает. И тут, конечно, должно помочь осознание исторического опыта.