Завтра, 15 февраля, в областной филармонии к 85-летию народного артиста РФ состоится концерт «Перелистывая страницы. От сердца к сердцу», в котором примет участие не только сам юбиляр, но и его ученики.

Накануне выступления Бедрос КИРКОРОВ дал интервью «НВ».

— Бедрос Филиппович, в вашей творческой копилке много песен на военную тему. Это и понятно — на долю вашей семьи выпали испытания Второй мировой. А что лично вы помните из того времени?

— В детскую память врезалось: с иголочки одетые немецкие офицеры, лощеные и высокомерные. А когда в Варну вошли советские войска, ко мне подошел танкист, обнял и очень ласково несколько раз назвал меня сынком. Мне почему-то это запомнилось, и годы спустя появилась песня «Сынок...»:

«...Так я с Россией породнился,
Она мне словно отчий дом.
На русской девушке женился,
И сам уже я стал отцом.
Мой сын спешит ко мне навстречу,
И я в глаза ему смотрю.
По-русски просто и сердечно,
Как тот танкист, я говорю:
Сынок! Сынок!..».

Напротив нашего дома был госпиталь — вначале немецкий, а потом советский. Так вот красноармейцы нас, мальчишек, всегда подкармливали. А еще у нас квартировал военврач — грузин по национальности. Он хорошо на гитаре играл и меня обучал.

— Ваш отец был сапожником. И поначалу вы пошли по его стопам...

— И вы знаете, неплохую обувь шил. А каблуки женских туфелек менял так, что и не заметно было. Отец спокойно доверял мне даже самый сложный ремонт. Это сейчас, чтобы подлатать ботинки, требуются резина да клей, а раньше прокладки из грубой кожи делались, и требовалась сноровка, чтобы гладко все вышло, чтобы при ходьбе удобно было.

— Вы, видимо, везучий человек. Вам не раз выпадала удача. Так, может, и продолжали бы дело отца, пели для души в самодеятельном коллективе обувной кооперации, но регент хора предложил пройти прослушивание в оперном театре, где тогда набирали молодых певцов....

— Вы правы, мне по жизни везет. На хороших людей, которые оказывали поддержку просто так, не прося ничего взамен. Я тогда хотел отказаться от этого предложения, поскольку думал: ну какой из меня оперный исполнитель, если нет музыкального образования и даже ноты читать не умею. Однако всё же пошел на прослушивание, и меня взяли. В театре вошли в мое положение и всячески помогали, когда разучивал партию Альфреда в опере «Травиата» Джузеппе Верди. И вот, после долгих репетиций, я был готов к выступлению. Но тут меня призывают... в армию.

Отслужив три года, вернулся в театр, где успешно работал, всё еще не разбираясь в нотах. А потом случай в очередной раз свел с людьми, изменившими мою жизнь. В Варне есть Дом творческой интеллигенции, куда на три недели отдыхать приезжали журналисты, писатели, поэты, артисты, музыканты из стран социалистического блока. По окончании каждого заезда устраивались капустники, и победившая делегация получала в подарок морскую прогулку на яхте. Вот на одну из таких прогулок для команды из СССР пригласили и меня — спеть итальянские песни. На судне я познакомился с Арно Бабаджаняном. Присутствовал там и министр культуры Болгарии, который попросил известного советского композитора устроить меня в одно из музыкальных училищ Советского Союза.

— Но ведь, если не ошибаюсь, речь шла об учебе в Ереване. А вы оказались в ГИТИСе. Каким образом?

— Бабаджанян сдержал слово, и через год я приехал к нему в Москву. И вероятней всего, меня бы отправили поступать в Ереван, но вмешалась супруга Арно. Она, услышав, как пою, настояла, чтобы я показался оперному режиссеру Борису Покровскому, который тогда занимался со слушателями по классу музыкальной комедии в ГИТИСе. Покровский меня прослушал и принял сразу на второй курс, который вел.
С его же легкой руки я устроился, будучи студентом, на работу в концертную организацию, ведь как иностранец я не получал стипендию, а жить нужно было на что-то. В итоге я получил не только прекрасное музыкальное, но и сценическое образование.

— А как вы попали в оркестр Леонида Утесова?

— В 1966 году, к моменту окончания института, создается международная программа «Мелодия друзей», состоящая из номеров певцов из семи стран. Меня пригласили представить Болгарию. Мы дали концертный тур по республикам СССР. И аккомпанировал нам оркестр Утесова. После окончания поездок Леонид Осипович предложил мне работу в его коллективе.

Правда, проблем у него со мной хватало. Гастролировал оркестр по всей стране, а мне как гражданину другого государства нужно было оформлять пропуск в города пограничной зоны. Иногда власти давали разрешение, а иногда и нет. В общем, помучился так какое-то время Утесов, а потом сказал, что подготовит для меня индивидуальную программу.

— Вы говорите о программе, которую исполняли под оркестровую фонограмму?

— Да, я был первым в Советском Союзе певцом, работавшим под минусовку. Идея такого формата принадлежит именно Утесову. Пошли мы как-то на концерт итальянского эстрадного артиста Клаудио Вилла. На сцене ничего, кроме микрофона. И поначалу слушатели вяло хлопали, потому что думали, что он только рот открывает в унисон записанным на пленку музыке и словам. Но исполняя голосовую песню «Мое солнце», он далеко отошел от микрофона и взял такую высокую ноту, что всем сразу стало понятно: в записи звучат только мелодии, Вилла же поет вживую. После этого мы с Леонидом Осиповичем и взялись составлять мою концертную программу, которую назвали «София — Москва, Москва — София» и посвятили двум дружественным народам — болгарскому и русскому.

— Неужели вас не упрекали за то, что работаете без живого аккомпанемента?

— Не без этого. Были злопыхатели, которые строчили письма в разные инстанции и утверждали, что я пою под плюсовую фонограмму, то есть с записанным голосом. Но сигналы бдительных граждан не подтверждались.
А организаторам концертов даже на руку был мой мобильный набор — колонка, магнитофон и пленки с музыкой. Часто ведь в залах рояли были расстроены, или местный пианист впервые перед выступлением брал в руки ноты моих песен. А так я сам как конферансье выступал, сам музыку включал-выключал и пел. Прямо человек-оркестр. И именно такой формат позволял давать выступления в больничных палатах, в производственных цехах, в турбинных залах ГЭС, в коровниках перед утренней дойкой, на БАМе...

— Сложно представить современных молодых исполнителей, дающих концерт в каком-нибудь заводском цехе в обеденный перерыв...

— Как говорил Леонид Утесов, все зависит от самого артиста. Сейчас певцы хотят, чтобы им предложили зал с хорошим звуком, светом. Но ведь залов можно и не дождаться, потому что к славе рвутся многие. Путь к успеху начинается с маленьких шагов.

— Некоторое время назад вы критиковали такие проекты, как «Фабрика звезд». Но год от года их становится только больше. Польза исполнителям от подобных шоу есть?

— С одной стороны, разнообразие конкурсов и их форматов позволяет талантливым ребятам заявить о себе, показать, на что способны. С другой — единицам после фестивалей или телепроектов предоставляется возможность поучаствовать в гастрольных турах, записать диски. Подавляющее большинство певцов возвращаются к себе домой, где не получают должного развития своим талантам.

— Но ведь вы задействуете в своих концертных программах победителей детских фестивалей, в жюри которых входите.

— Именно для того, чтобы поддержать дальнейшее развитие юных исполнителей, я слежу, как после конкурсов складывается их музыкальная жизнь, приглашаю в туры, помогаю советами по дальнейшему обучению, репертуару. Вот и в этом юбилейном концерте будут выступать будущие звезды, я в этом уверен, Даниил Шабаров, Ярослав Буравченко, Анжелика Дерковская, Виктория Никулова, Кристина Земцова, Елена Фрейман, Анастасия Андреева, Арсентий Собольков, Роза Мажонце.

— Юбилей юбилеем. И всё же: каковы ваши дальнейшие творческие планы, Бедрос Филиппович?

— Я по-прежнему много езжу по стране, провожу бесплатные мастер-классы, организую детские конкурсы. Ближайший фестиваль состоится в марте в Москве. Так что на пенсию мне уходить еще рано...

Фото из открытых источников